* * * * *

 

Мчится лавой и рубится конница,
Кричит потревоженное воронье, —
Это поэт со священником борется,
И поле битвы — сердце мое.

А Ты, Господи, поодаль, в одиночестве,
И нет улыбки, не мягок взгляд:
Какая ирония, когда, по пророчеству,
Восстал войной на брата брат!

Не будешь Ты ломать, обличая, трости,
Не будешь льна пылающего угашать,
Но Ты выжидаешь, когда просвет откроется —
Броситься между и лезвия удержать.

 

     А вот «наш ответ» тому же Томасу Элиоту:

 

СТАРУХА И СМЕРТЬ

Послушание превыше поста и молитвы.
Послушание смерти — превыше смерти:
Терпеть боль, не выпить и единой таблетки,
Когда гангрена пах лижет,
Терпеть пьяницу-племянницу, ее мужа,
Безропотно подписать этим людям
Дом, с корнями и крышей,
Палисадник, рябину, синь над рябиной
(Все, что было в погребе, в стайке,
Швейную машинку — осталась от мамы —
Все пропили, выпили все слезы,
И смертного нет, обрядить нечем),
Подписать ветру
Восемьдесят семь весен — ни дня веселья,
Мужа, убитого под Прагой,
Нерожденных белоголовых деток,
И цвела, и засохла в колхозе,
Работа. работа и работа,
И в храме была всего дважды, девчонкой —
Растащили по бревну в двадцать девятом
(Выслали старосту, псаломщик спился,
Попа посадили как врага народа),
А когда открыли — уже парализовало,
И ни дня без скорби,  ни дня без молитвы,
«Отче» и «Богородице», как мама учила,-
И вот выдалась весна какая,
Христе Спасе, какое счастье!..

Послушание смерти и всем слугам смерти —
Годам, властям, болезни, труду, заботе.
Смерть любит тех, кто борется с нею,
Как кошка с мышью, урча, играет
С теми, кто убегает, ищет лазейки.
Смерть ненавидит и боится
Тех, кто кроток и слушается смерти.
Робко стоит она поодаль,
Когда послушный, тужась, проходит
Тесным путем, когда из тела
Вынимают пылающую душу,
Как из матрицы -пылающую бронзу,
Светозарную, полную мощи,
Звонкую, ни единой каверны!
Смерть знает:
Попробуй проглоти такого —
Изнутри лопнешь! Сколько раз обжигалась.

Некогда, на другом краю мира,
Утверждал великий Буонаротти:
«Высшая форма человека есть пламя».
Старуха и не слыхивала про такое:
Все образование — четыре класса.
Смерть слыхивала, но, как ни тщилась,
Понять не смогла: не по зубам смерти
Азы огня и света, творчества и послушанья.

27.05.2006.

 

     Или весьма дерзновенное стихотворение, которое можно отнести к своего рода вершинам любовной (в хорошем смысле) лирике…

 

С ТОБОЮ ЧИСТИМ ГРИБЫ

Нет, не в плероме, не на облаках —
В тебе изображается Христос:
Терпенье неизбывное в руках,
И внешнее плетение волос,

И голос, и морщины каждой ход,
И детскость, близорука, как со сна, —
Мы старились с тобой, за годом год.
Свидетель я, как ты сотворена.

На этой кухне, в этот поздний час,
Самих себя мы сеем в темноту.
Господь сказал, что Царство — внутрь нас.
Внутри тебя. Я там его найду.

 

9.09.2005.

 

 

     И еще – особенно понравившееся мне стихотворение, поскольку здесь мне видится синтез настоящей поэзии, православной гимнографии и личного переживания евхаристичности жизни в Церкви. Таких стихов в русской поэзии до сей поры было мало, но вот они есть — и, значит, мы имеем дело с новым поэтическим явлением, которое еще нуждается в осмыслении и популяризации.

Вынь наше имя,  частицу хлебную,
Вынь нашу жизнь бедную,

Помести рядом с Тобой на дискосе,
Перенеси, Господи, и очисти,

Погрузи копие, сотвори брение,
Помяни всех, вычитай душеполезное чтение,

Забери туда — новопр.Анны, отр.Эммы —
Где третьего нет лица, есть «Ты» и «мы».

Еще есть два, три, одно место на дискосе!
Мы просим, канючим, тянемся до самой Херувимской.

Двинь Свои полки, пирамиды девяти чинов,
На защиту нас, немощных.

О Ты, и Вси  святии, и Владычице Дево Богоневесто!
Мы все — из одного теста,

И станет единым — Иван, Абрам,  —
Хлеб, рассянный по горам.

4.02.2004.

 

     Это были стихи священника Сергия Круглова. На этом возможный список имен настоящих православных поэтов, конечно же, не исчерпывается.  Любители поэзии могут ознакомиться также с поэзией священника Константина Кравцова  —  http://o-k-kravtsov.livejournal.com — чей талант и творческие находки впечатляют ничуть не менее в сравнении с вышеприведенными поэтическими опытами Круглова, однако, поскольку о. Константин мой давний друг,  подробно расхваливать его поостерегусь,  дабы нас не обвинили в саморекламе и групповщине (смотрите сами).

 

     Кроме того, современная православная поэзия достаточно широко представлена на сайте «На середине мира» — http://nattch.narod.ru

 

    В заключение замечу, что современная поэзия, разумеется, не исчерпывается только  чисто православной тематикой. Поэзия  многообразна и в современном Интернете представлена достаточно широко – существует множество поэтических сообществ и даже конкурсов, среди которых,  к сожалению, полно графомании и вообще можно заблудиться, однако иногда попадаются и крупицы истинной поэзии. К  примеру,  могу привести имя такого современного поэта, как Алексей Моисеев — http://a-moiseev.livejournal.com/ — который (не знаю его, как это говорится, религиозной принадлежности да и не суть важно) понравился мне достаточно простой  поэтикой и, одновременно,  напряженным восприятием действительности (в какой-то степени его стихи перекликаются с поэзией любимого мною Георгия Иванова, а сверх того, он представляет определенный круг современных лириков, также достойных  внимания и изучения).

     Вот, к примеру,  стихотворение Алесея Моисеева, взятое с его сайта (какое было, без выбора):

Порою мир летит во весь опор,
электризуя время и пространство,
туда, где ветер трепетно и страстно
терзает распахнувшийся простор,

где только миг от «завтра» до «вчера»,
что никогда уже не повторится –
в нем сжаты камнепады и зарницы,
вода и суша, холод и жара.

Являя мир во всей его красе,
в калейдоскопе мечутся картины:
блестят огни, змеятся серпантины,
машины вдаль стремятся по шоссе.

И поезд вылетает на стрелу
стальных путей, внезапно обретенных…

А где-то полдень, ряд домишек сонных,
и паутинка светится в углу…

     В общем, очевидно, что поэзия не умерла и не деградировала, а такие имена нам современных поэтов, как выше мною процитированный священник Сергей Круглов,  говорят о том, что русская поэзия еще может достичь (если уже не достигла) определенных мировых вершин. 
     При чем, повторюсь, поэзия –  вполне православная.