У класскика читаем: "Миру провалиться или мне чаю не пить?"

Между тем, в реальности приходилось сталкиваться и с другим тезисом: "Не могу причащаться за Литургией, потому что не могу с утра чая не пить!"

"Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни" (Иоан.6:67,68). Интересно, что многие отошли от Христа после Его слов о Хлебе жизни, фактически — о Евхаристии. Как это, кстати, похоже и на наше время: и в наши дни многие претыкаются и соблазняются евхаристической практикой Церкви. С.Фудель указывает на то, что ответ апостола Петра поразителен: "Он мог бы сказать что-нибудь благополучное, например: "Мы не как те, маловерные, мы все понимаем"… "Господи! К кому нам идти?" Любовь к личности Христа — вот так огненная печь, в которой сгорают все сомнения, в которой очищается золото веры. За Христом можно идти только с любящей верой, и тогда эта вера перестает бояться того, что сверх нашего естества, того, что ему еще непостижимо". И несколько ранее у Фуделя же:  "Христианство обрело свою постоянную духовную форму на Тайной вечере, и можно сказать, что христианство — это Тайная вечеря".

С 1 января 2012 года радио «Благовещение», созданное силами нашего прихода, круглосуточно вещает в онлайн-режиме: http://radio-blagoveshchenie.ru или – радио-благовещение.рф

"В книге «Жаркий, плоский, многолюдный» Томас Фридман указывает: «в ближайшие 100 лет истощение невозобновляемых ресурсов, нарушение геохимических циклов, значительная эрозия почв, рост населения и уровня потребления могут привести человечество к точке «идеального шторма», большинство проблем произойдут в одно время. Если мир попадет в такой системный кризис, это станет концом «цивилизации как мы ее знаем». http://www.odnako.org/magazine/material/show_15017/

А кто, собственно, званые? Да все… А избранные? Нашедшие в себе основания
не отказываться, но придти. Правда, за исключением того, кто, судя по всему,
проник на пир без всяких оснований — просто перекусить.

Наверное, самое удивительное чтение из ныне издаваемой духовной литературы, это дневники праведного Иоанна Кронштадтского — те дневники, которые не подверглись ни редакторской правке, ни какой-либо еще цензуре. Это исключительный в своем роде документ, рядом с которым вообще трудно что-либо поставить. Как правило, в житиях святых мы имеем некий образец, икону, фактически, плод духовный в уже зрелом виде. За редким исключением кровавый пот, пролитый тем или иным подвижником в борьбе с собственными страстями, остается или за кадром или упомянут слегка, без особых житейских подробностей. К тому же, почему-то не так часто христианские подвижники вели личные дневники, где бы скрупулезно излагали всю подноготную своего христианского подвига. В неподцензурных дневниках Кронштадтского вся подноготная его каждодневной борьбы с грехом присутствует с исчерпывающей откровенностью. Главный и поразивший лично меня рефрен в этих записках это непрекращающаяся череда восстаний и падений, о которых изо дня в день говорит автор. Причем, падений довольно обыденных — типа, лишнего съел, выкурил пол сигары, прогневался на нищего и оттаскал его за волосы, раздражился на жену, опять лишнего съел, ночью нападал блудный бес… Но! Когда причастился за Литургией — вновь и вновь говорит автор дневника — воскресил и обновил меня Господь! А дальше вновь та же борьба с новыми (точнее, теми же самыми!) грехами до нового воскрешения и обновления на следующей Литургии. И можно сказать, что самой греховной обыденностью все это очень похоже и на нашу жизнь, за одним большим исключением — каждодневным же покаянным плачем пред Богом и восстанием от греха, обновлением за Литургией — тоже, почти каждодневным. В этом и соль подвига Иоанна Кронштадского — не в безгрешности или духовной стерильности, но в постоянном покаянии и в  том дерзновении, с которым праведный Иоанн, фактически, каждый раз требовал у Бога для себя прощения и обновления благодатью. Понятно, что с не меньшей требовательностью и дерзновением он молился и за других. И этот опыт, который в данных дневниках теперь вполне открыт, говорит, что для настоящей христианской жизни не нужны какие-то особые условия. Достаточно иметь веру и деятельное покаяние. То есть, если упал — тут же вставай, кайся и не забывай о главном источнике обновления — Литургии. Да, пусть это такая своего рода чересполосица. Пусть со стороны это выглядит даже смешно (мол, что это ты каждый раз все в одном и том же каешься?) — да, в одном и том же, но все равно имею дерзновение пред Богом шевелиться, пусть в одном и том же, но не утопать окончательно, а вновь и вновь выныривать на поверхность. И так до самой смерти, с надеждой, что в перспективе вечности за это мое шевеление, а не погружение на дно греха, за верность и неотступность в этом движении — Господь по своей неизреченной милости окончательно обновит и введет в Царство Небесное.