Религиозная неграмотность светских журналистов, порой, оказывается вопиющей: "Как написал в своем ЖЖ диакон Андрей Кураев, в конце 2011 года в Москву привезут другую почитаемую в народе святыню: частицы зуба медведя преподобного Серафима Саровского" —  http://www.kommersant.ru/doc/1824326
Один автор "постебался" и написал пародию. Наш протодиакон воспроизвел ее в слегка отредактированном виде. Журналист "Коммерсанта" восприняла новость про зуб саровского медведя вполне всерьез.
Даже и не знаю, уместен ли здесь смех, но, действительно, смешно…

«Из ангельских сил начальник надземного мира, которому Бог поручил хранение земли, не был создан злым по естеству, но был благ и создан для блага и не имел в себе от Создателя ни малейшего следа зла. Но он не вынес озарения и чести, которую даровал ему Создатель, а по свободному произволению обратился от естественного к противоестественному и вознесся против Бога, Творца своего, пожелал восстать против Него и первым, отступив от блага, впал во зло. Творец создал его светом и благом, но он по свободной воле сделался тьмою. Им отторгнуто, ему последовало и с ним ниспало бесчисленное множество подчиненных ему ангелов. Таким образом, они, имея одинаковое с Ангелами естество, сделались злыми по произволению, самовольно уклонившись от блага к злу».
                                                                                                           Преподобный Иоанн Дамаскин.

Вокруг пояса Богородицы и очереди к поясу, понятное дело, кипят своего рода страсти, поскольку ажиотаж,  действительно, большой. Чего же в этом ажиотаже больше: собственно христианского или, что называется, народно-языческого? Думаю, и того и другого присутствует в неведомой для нас (но не для Бога!) пропорции. Вне сомнения, присутствует и Сам Господь своею благодатию. Человек ведь с веками и тысячелетиями мало изменился внутренне.  Те же грехи страсти, так же – вера, маловерие, суеверия перемешаны. Вспомним, как Христос воскресил дочь Иаира: «и смеялись над Ним» — мол, вот, чудак, что Он говорит, когда она уже умерла? Ну и выставил почти всех вон из помещения, но воскресить все равно воскресил! А ведь по логике многих современных ревнителей – зачем это было вообще делать? Вокруг почти никто не верил, что сейчас возьмет и воскресит! Но Господь выше того, что вокруг, и пути Его благодати неизреченны  — даже и там, где стороннему наблюдателю видится исключительно только «народная религия» и суеверия.

Интересно, что некоторые современные «философы» почему-то утверждают, что христианское богословие «прокололось» на постулировании того, что зло «призрачно» и не имеет своей природы. Ну, типа, это не так, поскольку ничто (никакая энергия) не может существовать без сущности. Вообще-то такая рода критика христианского понимания зла есть враньё и передёргивание.  Богословие, пусть и «школьное», никогда не утверждало, что зло вовсе не имеет своей природы. Имеет, разумеется. Только природа эта изначально не злая, но – добрая и ангельская. Да, эта природа искажается при злой личной позиции ее носителя. Так и с человеком: изначально всякая человеческая природа добра, но – искажена личностным выбором (еще прародителей) в сторону зла. Реально искажена, не призрачно. Но это искажение побеждено во Христе. 
Кстати, неплохая речь на эту тему митрополита Филарета (Минского): http://www.church.by/resource/Dir0000/Dir0001/Page0471.html
Ну, еще цитаты на эту тему:
Читать далее →

Батюшка, добрый день! Большое Вам спасибо за Ваш
ответ на мой вопрос о человеке как образе и подобии Бога. Мне очень бы
хотелось спросить Вашего мнения о первом стихе Книги Бытия: Земля же
была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над
водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что
он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму
ночью. И был вечер, и было утро: день один (Быт. 1:1-5). Меня очень
волнует вопрос: что же такое тьма, о которой говорится в 1-м стихе Книги
Бытия? Почему Бог отделил свет от тьмы и назвал свет днем, а тьму

Читать далее →

Фактически, почти каждый человек, подобно ветхому Адаму, прячется от Бога в собственную греховность… «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.  И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся» (Быт.3:8-10).
В то же время очевидно, что суд Божий («человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр.9:27) – есть именно что непосредственная встреча с Богом – бойся не бойся, но тебя вытаскиваю на свет благодати Божией, потому что таковы законы бытия. Можно сказать и так, что Евхаристия тоже есть суд Божий, поскольку это прямое общение с Богом во Христе. Да, те кто едят здесь и пьют «не рассуждая», сильно рискуют. Однако, каков же из этого должен быть вывод? Причащаться пореже, как и рекомендуют некоторые, дабы, причащаясь недостойно, не подпасть под осуждение? А из чего, собственно, следует, что редкое причащение делает дерзающего приступать к Чаше более достойным? Можно сказать и так: те, кто боятся или не желают причащаться за Литургией, при этом зная и понимая, что это такое, в определенной степени уподобляются ветхому Адаму в том самом библейском эпизоде: «голос Твой я услышал в раю, и убоялся».  Известным фактом, к примеру, является то, что после революции 17-го года многие из христиан, до того исторического момента ведшие довольно расслабленную духовную жизнь, были вынуждены духовно мобилизоваться, стали часто причащаться и т.д. То есть, получается, нужны гонения или другие какие испытания, чтобы христианин мог бы духовно мобилизоваться и перестал бы прятаться от Бога? Но ведь, по сути, поскольку все мы раньше или позже умрем, каждый человек и есть смертник, с отстроченным на неопределенный срок приговором. А в конце все равно – встреча с Богом, которая и есть суд. Может быть, осознавая это, начать готовиться к это встрече уже сейчас, а не в последний момент, когда, откровенно говоря, может быть уже поздно?

"На этом соборе председательствовал Евсевий кесарийский. Выдающийся деятель, историк Евсевий, видевший собственными очами гонения Диоклетиана и все беспорядки в Церкви, бывшие результатом враждебного отношения власти, хорошо сознавал, что в настоящее время – при благосклонном отношении императора – эти беспорядки могут быть еще больше. Если  в прежнее время находились интриганы среди епископов, то чего нужно ждать теперь? Епископы постоянно обращаются за судом императора, расстраивая тем церковный порядок. Под влиянием Евсевия собор и выработал следующую меру: «Епископ, осужденный собором и не оправданный другим, но обратившийся с апелляцией к царю, теряет все» (пр.12). Принцип, легший в основу правила, превосходен: все церковные дела должны принадлежать церкви» (проф. В.В.Болотов. Лекции по истории древней церкви. Том 4. История церкви в период вселенских соборов, 3.История богословской мысли).
В общем, как мы видим, и в четвертом веке были те же проблемы: парадоксы взаимоотношении Церкви с имперской властью – свои «страгородские» и, напротив, явные попытки оградить внутрицерковные бытие от вмешательств со стороны кесаря. Однако, судя по всему, все эти попытки не имели долговременного эффекта: от века к веку, от эпохи к эпохи все те же проблемы и парадоксы повторяются на своем уровне.

Бог применительно к проблеме зла не вне мира и по ту сторону добра и зла, а на самом деле – в гуще, в средоточии зла, которое ополчилось и на Него Самого, то есть – на Голгофе. Ответ Бога на зло, от которого страдает человек, не в словах, а в Кресте Христовом. А если и в словах, то звучать они по отношению к самому Богу крайне парадоксально: «В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мар.15:34). И это, действительно, человеческому уму непостижимый факт: тайна нашего спасения прямо связана с тем, что Богочеловек Христос испытывает на кресте всю тяжесть человеческих страданий – вплоть до богооставленности, что усугубляется тем, что, в принципе, согласно своего Божественного достоинства, совершенства и безгрешности, по своей природе, Он не должен испытывать страданий, как несвойственные его природе. Но все это Христос (как единая богочеловеческая Личность) принимает на себя и входит в область страдания и смерти добровольно, по любви к нам. Так что, если мы спрашиваем у Бога: где же Твоя Любовь, то ответ только один – на Кресте, разделяет с нами все наши страдания, при чем и страдания невинные (как у детей), потому что Сам Христос тоже невинен. И в разного рода трагических и страшных историях мы не найдем прямой вины Бога, мы видим здесь, прежде всего, произвол и крайнее беззаконие самого человека. Однако стоит задуматься, что в плане общего числа беззаконий — те, которые оказываются на поверхности и явно вопиют об отмщении – это только некая верхушка айсберга, которая по тем или иным причинам стала нам видимой (и мы вполне справедливо ужаснулись), тогда как всю толщу или массу человеческих грехов и беззаконий знает один только Бог и… как-то еще долготерпит род человеческий. Думаю, не одно человеческое сердце не выдержало бы знания и видений всех греховных скверн в совокупности, какие только есть в мире. Мало того, святые отцы говорят, что, если бы человек увидел в своей душе во всей полноте свою собственную греховность, то сердце этого зрелища бы тоже не выдержало. А ведь Бог знает про каждого из нас все исчерпывающем образом. Знает про каждого и каждую сироту, про каждый аборт или вообще детоубийство… И тем не менее желает каждому без исключения спасения и дарует его – замученному и убиенному — за его страдания. Мучителю и убийце – если тот покается, потому что, наверное, нет ничего хуже мук совести, когда уже нет возможности покаяния (это, по сути, и может стать адом). И все это объемлет Господь. Именно что со своего голгофского креста. Но, повторюсь, знание этого есть очевидность и дело веры. Будучи верующими, мы не должны бегать трудных вопросов, испытаний, скорбей и даже страданий, однако переживать все это (каждый в свою меру) мы можем не наедине со своими человеческими силами, но вместе со Христом Спасителем.