ГДЕ СОКРОВИЩЕ ВАШЕ, ТАМ БУДЕТ И СЕРДЦЕ ВАШЕ…

 

Великий Пост – особое время. Именно как время он может ощущаться нами, а время есть тайна «быстротекущего естества», до конца нами не осознаваемая. Великий Пост есть и подготовка к Пасхе, ведь без пасхального торжества пост оказался бы не имеющим смысла, стал бы своего рода «лечебным» голоданием, неким психофизическим упражнением, которые есть и в других религиозных системах. И, судя по опыту многих исповедей, на это прежде всего и обращается внимание. Проблема вкушения или не вкушение молока или, пуще того, растительного масла для многих оказывается наиглавнейшей. То, что при этом, возможно, продолжает поедаться ближний (или его поедание даже усиливается) почти не замечается. «Не помолимся фарисейски», — говорит нам Церковь еще за несколько недель до начала поста, однако борьба с собственным фарисейством, порой, и оказывается основным содержанием постного времени (и хорошо, если эта задача вообще нами осознается). И тем не менее Великий Пост может ощущаться нами как особое, пусть не легкое и в чем-то трудное время, но и время — по особому светлое, когда за весенними сумерками уже угадывается, предчувствуется особая и не с чем не сравнимая радость Пасхи. Так, в каком-то смысле и всю земную жизнь отдельного человека можно уподобить Великому Посту, когда за трудами и скорбями, болезненностью, смертность и тлением христианское упование прозревает грядущую радость встречи с Самим Спасителем. Но для того, чтобы иметь на эту встречу твердое упование, нужно постараться сделать возможность этой встречи главным сокровищем своего сердца. А пока мы читаем в «Великом покаянном каноне»: «Прейди времени текучее естество»…

Почитание новомучеников.

Наткнулся в ЖЖ на довольно любопытный и неожиданный взгляд на почитание новомучеников: http://anchoret-lander.livejournal.com/112796.html  Привожу здесь свой комментарий. Мученики есть мученики, не зависимо от степени их почитания народом. Они все равно, действительно, некая основа, семя Церкви, по крайней мере — для той или иной поместной Церкви в тот или иной временной период. Здесь еще следует помнить, что мученичество или исповедничество далеко не всегда подразумевает духовное совершенство, безгрешность или преподобничество. Мученики — прежде всего «свидетели» о Христе. И в этом нашим новомученикам никак нельзя отказать. Не мной замечено, что, к примеру,  во Французской революции были тысячи отрекшихся и лишь десятки не отрекшихся и потому — пострадавших. У нас    наоборот — и это факт. Кроме того, мало ли у кого из исповедников в биографии были какие факты — вон, из древних мучеников св. Вонифатий по жизни был пьяницей и это не мешает нам его почитать св.мучеником. Конец — делу венец. А уж какова степень почитания наших новомучеников современным народом — проблема нравственного сознания и нравственного состояния самого народа. Замечу еще то, что с моей точки зрения, сомнительны попытки «канонизировать» всецело соглашательскую политику митр. Сергия Страгородского, тогда как сомневаться в доброкачественности подвига новомучеников я бы не рискнул.

О Закхее

 

О ЗАКХЕЕ

 

(фрагмент проповеди)

 

 

На основе этого евангельского чтения о начальнике над мытарями города Иерихона Закхее  мы можем сделать для себя по меньшей мере два главных вывода. Чтобы обрести истинное покаяние, нужно иметь стремление к Истине, желание увидеть Христа Спасителя – такое желание, которое преодолевает собственную гордыню и не останавливается перед сложившимися нормами и стереотипами (чтобы увидеть Христа, Закхей, подобно мальчишке, залезает на дерево). И второе: встреча со Христом Спасителем, если она действительно осуществилась, должна иметь своим следствием изменение жизни, жертвенность,  доброделание. Закхей говорит, что половину своего имения раздаст нищим, а им же обиженным воздаст в четверо.  И вот эти два фактора, необходимые для спасения, часто являются своего рода камнем преткновения для современного человека. Можно всю жизнь прожить возле храма, видеть купола и кресты, даже заходить в храм ставить свечку – и не искать встречи со Христом, поскольку нет стремления к познанию истины, а обычные греховные привычки сдерживают зарождение такого рода стремления.  Или, другой вариант: можно видимо присутствовать в храме, прибегать к Таинствам, но ни чем не жертвовать, не спешить творить добро – и в этом тоже опасность оказаться пустоцветом, бесплодной смоковницей. Великий Пост уже, как говорится, не за горами и этим  евангельским чтением Церковь напоминает нам в чем должен быть смысл нашей   видимо христианской жизни: и в стремлении ко Христу и в осуществлении хоть какого-то доброделания.

На Иордане (фрагмент проповеди)

Интересную деталь прочитал недавно в одной статье. Оказывается, израильтяне, современные евангельской истории, не считали Иордан вполне священной рекой и использовать воду из Иордана для ритуальных омовений не считалось уместным, поскольку эта река в отдельных участках своего русла протекала через области, населенные язычниками. Получается, что крещение Иоанново, Крещение Господа (Богоявление) происходят вопреки этой сложившейся традиции, и Христос, сходя в воды Иордана, «исполняет всякую правду», которая заключается еще и в том, что побеждается страх перед освященным и не освященным, перед чистым и не чистым. Действительно, Христос приходит в нашу жизнь — в такую, какова она есть — и не предъявляет каких-то особых условий для ее внешней «расчистки» или стериализации, — Он смиренно ждет, будучи в гуще нашей жизни, чтобы мы начали внутреннюю борьбу с грехом. Вспоминаю, как будучи на Святой Земле, с группой паломников, как принято, окунался в воды Иордана. Удивили: замусоренные берега, грязноватый подступ к воде, мутная вода… И — тем не менее — этот тот самый Иордан, в который не возгнушался сойти и Сам Господь во образе простого человека , чтобы даровать нам возможность обретения истинной жизни.

Бегство в Египет

Бегство в Египет

(фрагмент проповеди)

 

Вновь и вновь читаем на Рождество Евангелие – и вновь и вновь участниками этих событий оказываются не только пастухи с волхвами, но и царь Ирод. Бог уже пришел в мир, уже стал Богомладенцем,  Боговоплощение уже осуществляется, а об этом знают только несколько человек и среди них – Ирод, покушающийся убить новорожденного Царя царей. Часто за всей этой праздничной мишурой – вертепами, звездами т.д. – как-то забывается, что истинный Мессия-Христос гоним с самого Своего рождения. И вообще первое пришествие Царя Славы есть пример крайнего божественного смирения: рождается не в центре цивилизации (Рим), а на окраине, не в царских палатах, но – в загоне для скота,  вскоре после рождение должен бежать в Египет (не на поезде, не на самолете, а с помощью вьючный животных, что не очень-то  тоже комфортно). По возвращении из Египта Мессия должен возрастать не в Иерусалиме, а на презираемой многими израильтянами окраине израильского царства – в Галилеи. Да и в дальнейшем Он гоним, предан, судим, распят…  То есть вся земная жизнь Спасителя — если не прямые гонения, то пребывание в уничижении и смирении. Читая, слушая Евангелие мы как-то свыклись с этим и уже не считаем это чем-то не обычным, но – само собой разумеющимся. В то время как в своей личной жизни ищем все-таки благополучия и комфорта, потому что это естественно для нашего падшего человеческого существа. Однако, так всегда в нашей жизни тоже быть не может и, наверное, у каждого есть свой Египет, своя необходимость бегства в него. При том,  что Египет —  как будто не самое лучшее в духовном отношении место, одна из самых изощренных языческих цивилизаций, но Спаситель в своем младенчестве вынужден бежать именно туда. Так и само христианство, часто, пребывает не в комфорте и благополучии, но – в уничижении и даже языческом окружении, оставаясь при этом духовно полноценным и свободным, — тогда, кончено, когда это еще христианство, тогда, когда мы на самом деле хотим быть пусть не всегда и не во всем благополучными, но —  со Христом.

«Чтобы пробить инерцию и болезни церковного сознания»

Полностью привожу слово протоиерея Димитрия Смирнова. Комментировать  мне здесь нечего — точнее уже не скажешь… 

 http://www.cdrm.ru/project/29-11-07/smirnov.htm

Некоторые мысли о катехизации в современном мире

Протоиерей Дмитрий Смирнов,
председатель Синодального отдела
по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными организациями Московского Патриархата

Надо понимать, что для становления и развития института катехизации в нашей Церкви необходимо иметь большую силу, чтобы пробить инерцию и болезни церковного сознания. Прежде всего, это нужно потому, что огромное количество священников сами нуждаются в катехизации – подозреваю, что до половины.

Об этом свидетельствует многое. Вот вам пример. Верующая женщина, имеет восемь детей (старшему восемнадцать лет, а младшему два года), муж работает сторожем и получает 15 тысяч рублей. Живут они в поселке Софрино. Прожиточный минимум этой семьи должен быть примерно сто тысяч рублей в месяц. Понятно, что живут они очень бедно. К тому же один из детей болен лейкемией. Семья истратила последние средства — комнату продали, чтобы оплатить лечение. В результате органы опеки хотят отобрать у них детей. И куда она не обращалась за помощью, никто ей не мог ничем помочь, даже духовный отец. Никто от Церкви им не взялся помочь, к кому они не обращались, все делали вид, что этой проблемы нет, денег нет. Эта женщина бьётся как рыбка, а помощи – никакой. Хотя помочь – элементарно: снять трубку, позвонить своему спонсору и сказать, что вот есть такая семья или взять и продать сорокапудовый колокол (который стоит огромные деньги), который – вещь, конечно, прекрасная, но всё же не более чем дань церковной традиции (потому что колокола сегодня уже не являются средством коммуникации).

Многодетная семья в нашем современном «советском» режиме не может выжить сама по себе. Это нереально. Я раньше думал и всегда говорил – «Женщины, да рожайте детей, тогда ваш муж от вас никуда не уйдет», потому что у него совести не хватит…. Теперь я знаю десятки случаев, когда бросают и пятерых детей, и шестерых, и семерых. И священники бросают своих жен. То, чего раньше не было – сейчас в «порядке» вещей. И без помощи Церкви нереально выжить. Чисто физически – это просто невозможно. Я это к тому рассказываю, что при такой ситуации, когда церковь не может организовать реальную помощь многодетным христианским семьям — малым церквям, мы не можем серьезно говорить о катехизации.

Я хорошо понимаю, что необходимо было восстановить Храм Христа Спасителя; надо восстанавливать храмы в городах. Но зачем в селе, где живут три человека, восстанавливать двухэтажный пятикупольный храм? Такая работа стоит примерно 2-3 миллиона долларов. На эти средства можно было построить десятки катехизаторских школ с привлечением специалистов, которых перед этим можно еще образовать. Я понимаю, что каждый христианин скорбит по разрушенным храмам и хотел бы, чтобы их восстановили. Но все-таки дело церковное – это не реставрация утраченных сооружений, а прежде всего другое: забота о людях.

Мы сейчас восстановили половину монастырей, которые действовали до 1917 года на территории Российской Империи. Ну и что? Ведь все это в одно мгновенье Господь может отнять так же, как отнял в прошлом. Может так сложиться, что вся огромная машина государственного аппарата развернется против христиан и настанет совершенно другая, чем сейчас, ситуация. Это вполне возможно. На такое развитие событий работают огромные силы и тратятся огромные деньги, чтобы это случилось.

Эпоха восстановления храмов завершается и начинается новая эпоха — эпоха работы с людьми, эпоха воспитания людей, которая требует от Церкви активных, колоссальнейших усилий. Понятно, что энтузиазм тех, кто пришел в Церковь 10 — 15 лет назад, поутих в силу естественных биологических причин – состарились люди, у них нет уже того задора и тех сил, что были. А православная молодежь – ну, во-первых, ее еще мало. Во-вторых, харизматичные личности – это все равно товар штучный и редкий. Осложняется ситуация тем, что интересы людей, от которых зависят важные решения и финансирование, находятся вне сферы катехизации, их как правило интересуют молитва, разные поездки, святыни. Но наличие этих трудностей не значит, что нужно сложить свои полномочия и перестать что-то делать. На самом деле даже когда остается один человек, то делать можно всегда.

Современное состояние у нас, конечно, трудное. Часто бывает, что даже люди, прошедшие духовную школу, не представляют себе, что такое христианство. Поэтому мне представляется очень нужным в катехизации сделать выпуклым один момент, который обычно ускользает. Я говорю о том, о чем говорил Господь притче «О страшном Суде» — о милосердии. Без настоящего милосердия – не такого, по остаточному принципу, а как принципиального образа жизни – христианства быть не может. Вспомним приведенный мной пример. Если нормальной благополучной, но очень бедной христианской семье с восемью детьми Церковь не помогает – это есть просто духовная смерть. И нам нужно, чтобы катехизация была такова, чтобы она воспитывала милосердие, чтобы христианин не мог пройти мимо чужой беды, как прошел левит и как прошел священник. Как милосердный самарянин, христианин обязательно должен наклониться и помочь, более того — пожертвовать что-то своё – свою скотину, дать денег и т.д. Причем это – акт веры. Конечно, все нормальные люди – жадные. Но христианин должен преодолевать свою жадность. И тогда Господь ему будет восполнять его убыток, как восполнял всем тем добрым людям, о которых написано в житиях.

Катехизация должна дать возможность человеку приобщиться к реальной жизни. Т.е. она должна состоять из двух частей. Многое из того, чему учат сейчас людей при их воцерковлении, находится за пределом Откровения Божия. Часто людей приобщают к сложившемуся в прошлом человеческому опыту. А подлинная жизнь – это когда сердце человека становится милосердным. Станьте милосердными, как Отец ваш милосерд есть. Вот это сказано о христианах и христианам.

Катехизация должна помогать человеку начать христианскую жизнь, должна поставить его на «евангельские» рельсы. Потом он, конечно, должен идти сам, под руководством иерархии и, разумеется, в общем строе нашей традиционной православной духовности. Но именно катехизация должна, как говорят сегодня, «заточить» этого человека на милосердие. Такое изменение человека к милосердию и есть покаяние. Нельзя служить – сказал Господь – Богу и мамоне, это две противоположности, и никакой компромисс здесь невозможен. Человек в результате катехизации должен это понять и встать на путь милосердия.

Почему так успешны «свидетели Иеговы» или другие сектанты? да потому, что они жертвенно служат своему сумасшествию. Они жертвенно, а мы — нет. Мы — только в «охотку», как клубное дело, что-то христианское делаем, и потому мы так неуспешны. Любого человека можно захватить и поджечь только жертвенностью. Только жертвенность привлекает внимание. Если Церковь не хочет идти на лишения, а хочет создать себе комфорт, то тогда будет как везде — внешнее спокойствие, но не будет главного, потому что Церковь началась с жертвы, с Креста на Голгофе и может жить только жертвой. Обычно когда человек поворачивается лицом к Богу, его окрыляет Божья благодать, но, тем не менее, внутри себя он часто хочет от Бога каких-то благ. И вот как раз катехизация должна ему показать, что на самом деле он пришел на Голгофу.

Я убежден, что в нашей катехизаторской системе мы должны приобщать людей к жертвенной христианской жизни, а не только к внешней традиционной совершенной и прекрасной форме. Надо серьезно задуматься над системой научения вере. Большинству людей в принципе непонятно и не может быть понятно, наше богословие. Вот «свидетели Иеговы» — им объяснили четыре-пять тезисов, и они пошли проповедовать, готовы ехать в Сибирь, на Камчатку, в Анадырь – куда угодно. Попробуй русского священника пошли на Камчатку. Я уж не говорю из Москвы, из Подмосковья. Нет. Не найдешь. Любой епископ Дальнего Востока вам это скажет.

Необходимо в катехизации приобщение к реальному опыту благодати. Конечно, первый призыв – почему человек пришел, захотел что-то узнать – это тайна, это Господь призывает. Но существуют четыре источника благодати: Священное Писание, молитва, Таинства церковные и добрые дела.

По словам преподобного Серафима, молитва всегда под рукой – это самое простое. Поэтому человек катехизируемый должен начинать молиться. Необходимо его научить молитве церковной и домашней, и у нас должна быть готовность ему помочь в этом.

Необходимо помочь человеку приобщиться к Священному Писанию. Не только к опыту толкований, но и к языку Библии. Основные символические и структурные вещи этого языка в результате катехизации человек должен понимать. Тогда у него не будет проблем ни с Ветхим Заветом, ни с Новым. И он не будет, читая Библию, седеть от ужаса и т.д. Это очень важно.

Но самое важное – это милосердие. Каждый в Церкви должен участвовать в делах милосердия. Уже первые шаги – это не просто десять копеек дать какому-нибудь алкоголику, который сидит у храма, что, кстати, тоже немаловажно. Человек должен почувствовать, как благодать Божья помогает ему, когда он оказывает какое-то милосердие ближнему. Надо обязательно найти в приходской и околоприходской жизни возможность для человека хотя бы что-то совершать, хоть раз в неделю, не только бескорыстно, но и тратя свое время и деньги на то, чтобы помогать действительно нуждающимся людям. Это может быть организовано в какой-то общей форме. В каждом храме, как я считаю, может быть реализован наш опыт создания приходского фонда помощи нуждающимся. Мы примерно триста тысяч рублей собираем ежемесячно – и из этих денег помогаем всем приходским многодетным, всем одиноким старикам и тем, кто нуждается в лечении, кому нужны лекарства. По сути — это касса взаимопомощи.

Как катехизация устроена на нашем приходе? Я катехизацией занимаюсь двадцать пять лет. Первые пятнадцать лет непосредственно, теперь работает та структура, которая создана. У нас есть, конечно, воскресная школа. При воскресной школе обучаются три группы взрослых катехизируемых, некоторые, по сути, получают многолетнее образование. Все с удовольствием ходят.

Детей мы крестим без всяких разговоров. Почему? Потому что если отказывать в крещении детей, люди не поймут. Объяснить им наш отказ невозможно, нет таких слов в русском языке. В такой ситуации есть своя логика, потому что и у Христа при его земной жизни было несколько кругов учеников. Первый круг – любимый ученик Иоанн Богослов. Второй – три ученика – Иоанн, Иоаков и Петр. Третий круг – это двенадцать апостолов. Четвертый круг – это семьдесят апостолов. Потом круг тайных учеников и так далее. Т.е. где-то семьсот человек – и женщины. Вот и набирается где-то полторы тысячи человек учеников Христовых. И ясно, что у каждого, кто вступал со Христом в какой-то контакт или слышал о Нем – внутри возникало какое-то сочувствие к Нему и он уже был в каких-то личных взаимоотношениях со Спасителем. И это тоже ученичество. Те, кто приходят крестить детей, воспринимают нашу Церковь, как свою. Они думают примерно так: «Это моя церковь, я сюда хожу молиться и ставить свечку, а мне вдруг отказывают в крестинах сына». Ответить на такие рассуждения невозможно. Я десять лет пытался перевоспитать народ, и ничего не вышло. И поэтому мы пришли к такой форме, что перед крещением нужно проводить краткую беседу – не больше семнадцати минут, потому что иначе человек полностью выключается. Конечно, никто ничего не запомнит, поэтому нужно, чтобы осталось впечатление радости, тепла. Надо людям какие-то две-три ключевые фразы сказать, что они и их дети, как члены Церкви Христовой, призваны жить по-христиански.

Именно для таких людей, которые ставят свечки и крестят детей (а их десятки миллионов) крайне необходимо, как мне кажется, создание внутри Церкви специальной идеальной книги, где было бы простым языком доступно все изложено «от» и «до», в жанре как бабушка на лавочке рассказывает внучку. Надо, чтобы каждому человеку, который пришел на отпевание, крещение, венчание и кто не читал эту книгу, ее раздавали, чтобы она была выложена на основных православных сайтах. И хотя бы каждый сотый из получивших эту книгу ее прочтет.

Если приходит креститься взрослый, то мы его предупреждаем, что подготовка ко крещению у нас — месяц. Наша система очень проста и остается без изменений уже много лет. С человеком проводятся четыре беседы такого содержания: о Боге, о Христе, о Церкви и о Таинствах. Никто из наших клириков не захотел в ней что-то изменить за эти годы. За каждую неделю человек должен прочесть Евангелие, посещать богослужения в субботу вечером и воскресенье утром. Он должен знать основы веры и церковной жизни и реально увидеть наш приход, наше богослужение. Катехизатор видит человека, его усердие и после усвоения необходимого минимума назначает день крещения. Перед крещением новобращенный проходит исповедь (без разрешительной молитвы), об исповеди его заранее предупреждают, чтобы он подумал в свете Евангелия о своих грехах. Мы крестим людей с легким чувством, что для данного человека мы что могли – то сделали, а дальше его святая воля. Я раньше настаивал – но это дело затухает – чтобы катехизаторы, в случае исчезновения человека из их орбиты, позвонили ему, узнали причину.

Сейчас появилась новая категория людей, которые приобщились ко Христу через Интернет, которые постоянно посещают православные сайты и которые просто прекрасно научены основам веры, но не имеют практического опыта. И им немного страшновато, ведь входя в храм, они входят в собрание людей, и у каждого есть ощущение, что ты здесь новый и чужой. Никто же не понимает, что наши храмы с точки зрения посещения людей похожи на универсамы, что здесь две трети людей, которые видят друг друга в первый раз, и лишь треть – друг друга знают в лицо… но попробуй их отличить. И новенькие, конечно, смущаются. Нам нужно обязательно думать и о таких людях, нужно к ним обращаться и звать их в живые общины. Может быть, для них устраивать какие-то специфические формы общения.

Церковь без учительства – это не есть Церковь. Ведь сказано – «Идите и научите». И каждый христианин должен быть в некоторой степени миссионером и катехизатором. Мы видим и на опыте знаем, что когда человек обращается ко Христу, он хочет всех одарить своей верой. Сама благодать Божья его понуждает на то, чтобы он проводил миссионерскую деятельность. Часто такие люди не имеют помощи в этом, не имеют инструментов.

Совершенно понятно, что невозможно сейчас всю Церковь направить на катехизацию – это абсолютно нереальная задача. Но что мы можем? Мы можем создать пособие-методику. Каждый человек, который хочет помочь катехизации и миссии Церкви, должен иметь возможность получить на руки такое пособие и адреса курсов и консультантов. И со временем появятся энтузиасты миссионерского движения. Таким образом, вполне возможно создать некоторое движение мирян, стремящихся проповедывать нашим согражданам и катехизировать их. Например, такой мирянин мог бы получить десять книжечек и раздавать их после Крещения или Венчания желающим. Кто ему может помешать? Любой мирянин у себя в епархии может создать сайт, может создать форум, может начать работать с людьми через электронную переписку. Форм такой работы может сейчас быть миллион.

Конечно у такого мирянского, да и вообще активистского движения будут препятствия. И, прежде всего из-за элементарного чувства ревности, что кто-то что-то делает. И это от того, что противники активности не понимают, что есть христианство. Понятно, что если кто-то испытывает чувство ревности, то должно этого как-то стыдится и стесняться, а не действовать, исходя из этого чувства.

В заключение скажу несколько слов о канонах. Есть люди, я бы сказал безумцы, которые воспринимают каноны исключительно по-фарисейски. Ведь канон – это некая фиксированная точка в истории Церковного законодательства. Всегда в Церкви так было, есть и сейчас, что одни каноны действуют до сих пор в непреложном виде, по использованию других существует некоторая коррекция – в основном используют, но иногда от них отступают, — в- третьих, некоторые каноны вообще не используются, и на территории России не использовались никогда. Например, канон, что в одном городе в воскресный день может быть только одно евхаристическое собрание. Очевидно, это правило не может использоваться, если у нас в Москве семьсот пятьдесят храмов. По идее, по этому канону мы должны собирать всех православных христиан каждое воскресенье в Храме Христа Спасителя, а туда идти крестными ходами с пением антифонов. Историческая роль этого канона сыграна и ничего в этом страшного нет. Важно, что он есть, и он напоминает нам о том, что христиане должны быть едины не только внутренне, но и внешне, Евхаристически. И понимание этого греет наше сердце. Каноны действительно живут во времени. И очень значительная часть их просто обозначает некую проблему. Но следовать им буквально совершенно невозможно. Как, например, отлучать женщину за аборт на двадцать лет от причастия? Если так, то девяносто процентов женского населения страны надо отлучить от причастия.

Поэтому совершенно естественно, что некоторые каноны существуют, но не используются. Отношения к ним должно быть как к некой церковной правде. Как говорил В.В.Болотов – то, что Церкви полезно, то и канонично. Вот это очень смелое и очень правильное решение. И это мог сказать именно Болотов, который понимал суть канонов. На наших глазах, авторитетных толкователей Зонару и Вальсомона чуть ли не канонизируют. Безусловно, у них очень хорошие толкования, но так же безусловно, что есть вещи, куда необходимо вносить коррекцию.

Об искусстве хорошо умирать.

По некоторым, можно сказать, что даже техническим причинам (составляли кое с кем один мр3-диск), читал довольно большую проповедь  Иеронима Савонаролы «Об искусстве хорошо умирать» — http://www.wco.ru/biblio/books/savon1/  — И наткнулся на следующее суждение. «Бог побуждает нашу свободную волю к спасению и дал человеку границы до самой смерти для того, чтобы он покаялся и обратился к Богу, и до самых этих границ помогает ему и протягивает ему руку. Но затем, когда он перешел эти границы, Бог более не подъемлет его и не пособствует ему. И посему, когда человек умирает в смертном грехе, он уже упорно остается в состоянии этого греха и больше не может вернуться назад, потому что он лишается Божественной помощи, без которой невозможно подняться. Потому что своими силами невозможно подняться от греха. И поэтому, когда люди, жившие без покаяния и исповеди, дошли до сего последнего состояния, им трудно вернуться назад, потому что они приблизились к времени этого состояния окоченелости в грехе, которое бывает после смерти. Поэтому не следует, чтобы человек ждал до этой крайности, потому что мало таких, говорю тебе, мало таких, которые спасаются в таком положении. Следовательно, обрати внимание, сыночек мой, насколько опасно довести себя до такой крайности, вместо того чтобы заранее покаяться».

    

При всей некоторой категоричности этого суждения, в нем много практически верного. Из своей одиннадцатилетней священнической практики мне припоминаются вполне конкретные ситуации, когда зовут к умирающему, а он в полубессознательном состоянии (звали родственники) и однозначно на вопрос «Хотите покаяться и причаститься?» толком уже никак не реагирует. Оказывается что человек ранее, даже если и считал себя христианином, но всерьез не каялся, говорил, что еще успеет или просто почему-то стеснялся позвать священника, опасаясь, что таким образом он расписывается в том, что может вскоре умереть (такого рода боязнь, кстати, бывает довольно часто)… Служишь тогда молебен о болящем, даже помазываешь его (или ее) маслом, но видимого покаяния нет… И вот показательно, что в таких ситуациях не припомню ни одного случая покаянного пробуждения. Когда зовут к человеку ранее кающемуся, церковному – тогда, да, Господь сподобляет еще покаяться, еще причаститься, а когда к человеку в «состоянии окоченелости в грехе» все усилия уже не приводят к видимым результатам. Действительно, здесь есть своя печальная закономерность, как верно подметил еще несколько столетий назад сей подвижник западной Церкви.

О НАСТОЯЩЕЙ ПОЭЗИИ

О НАСТОЯЩЕЙ ПОЭЗИИ

 

 

     Есть некоторые  банальные истины, к которым уже давно все привыкли и которые,  кажется, уже настолько повсеместны и самовластны, что чего-то другого – вне обычного круга их – не ожидается и не предвидится. В области поэзии или стихосложения это некое разделение на группы, имена и жанры, которое уже и не подразумевает явление чего-то нового, выходящего за рамки привычных стереотипов.  Так,  к примеру,  сложился образ некого жанра духовной поэзии, который звезд с неба как будто не хватает,  стоит несколько особняком от магистральных поэтических путей,  но зато в своем привычном словоупотреблении активно использует (а иногда и злоупотребляет) чисто религиозной лексикой и терминологией. Для многих любителей настоящей поэзии это направление воспринимается (порой даже и справедливо) как достаточно маргинальный жанр. Однако в этих заметках я хотел бы обратить внимание современных любителей поэзии, что это  все-таки не совсем так. Как это не удивительно, но нашими современниками являются настоящие поэты, чей талант и творческая мощь вполне сопоставимы с некоторыми именами мировых классиков, но при этом в тематическом и жанровом отношении они заявляют о себе именно как православные поэты. Собственно, взяться за эти краткие заметки меня побудило недавно открытое мною имя священника из сибирского г. Минусинска  Сергея Круглова — http://kruglov-s-g.livejournal.com чьи поэтические опыты являют собой удивительный сплав настоящего поэтического мастерства, православного миропонимания и, сверх того, реально переживаемого священнического опыта.

 

     Я не буду здесь заниматься подробным литературоведческим разбором, просто хотел бы обратить внимание на это незаурядное явление в нашей поэзии и, для примера, привести несколько стихотворений Сергея Круглова, которые, как мне думается, в некоторый степени иллюстрируют его поэтические возможности.

     Вот, к примеру, о соотношении творческого и «левитского»   начала или, шире,  о милости Божией к мятущемуся человеку (а, может, и человечеству): 

 

 

* * * * *

 

Мчится лавой и рубится конница,
Кричит потревоженное воронье, —
Это поэт со священником борется,
И поле битвы — сердце мое.

А Ты, Господи, поодаль, в одиночестве,
И нет улыбки, не мягок взгляд:
Какая ирония, когда, по пророчеству,
Восстал войной на брата брат!

Не будешь Ты ломать, обличая, трости,
Не будешь льна пылающего угашать,
Но Ты выжидаешь, когда просвет откроется —
Броситься между и лезвия удержать.

 

     А вот «наш ответ» тому же Томасу Элиоту:

 

СТАРУХА И СМЕРТЬ

Послушание превыше поста и молитвы.
Послушание смерти — превыше смерти:
Терпеть боль, не выпить и единой таблетки,
Когда гангрена пах лижет,
Терпеть пьяницу-племянницу, ее мужа,
Безропотно подписать этим людям
Дом, с корнями и крышей,
Палисадник, рябину, синь над рябиной
(Все, что было в погребе, в стайке,
Швейную машинку — осталась от мамы —
Все пропили, выпили все слезы,
И смертного нет, обрядить нечем),
Подписать ветру
Восемьдесят семь весен — ни дня веселья,
Мужа, убитого под Прагой,
Нерожденных белоголовых деток,
И цвела, и засохла в колхозе,
Работа. работа и работа,
И в храме была всего дважды, девчонкой —
Растащили по бревну в двадцать девятом
(Выслали старосту, псаломщик спился,
Попа посадили как врага народа),
А когда открыли — уже парализовало,
И ни дня без скорби,  ни дня без молитвы,
«Отче» и «Богородице», как мама учила,-
И вот выдалась весна какая,
Христе Спасе, какое счастье!..

Послушание смерти и всем слугам смерти —
Годам, властям, болезни, труду, заботе.
Смерть любит тех, кто борется с нею,
Как кошка с мышью, урча, играет
С теми, кто убегает, ищет лазейки.
Смерть ненавидит и боится
Тех, кто кроток и слушается смерти.
Робко стоит она поодаль,
Когда послушный, тужась, проходит
Тесным путем, когда из тела
Вынимают пылающую душу,
Как из матрицы -пылающую бронзу,
Светозарную, полную мощи,
Звонкую, ни единой каверны!
Смерть знает:
Попробуй проглоти такого —
Изнутри лопнешь! Сколько раз обжигалась.

Некогда, на другом краю мира,
Утверждал великий Буонаротти:
«Высшая форма человека есть пламя».
Старуха и не слыхивала про такое:
Все образование — четыре класса.
Смерть слыхивала, но, как ни тщилась,
Понять не смогла: не по зубам смерти
Азы огня и света, творчества и послушанья.

27.05.2006.

 

     Или весьма дерзновенное стихотворение, которое можно отнести к своего рода вершинам любовной (в хорошем смысле) лирике…

 

С ТОБОЮ ЧИСТИМ ГРИБЫ

Нет, не в плероме, не на облаках —
В тебе изображается Христос:
Терпенье неизбывное в руках,
И внешнее плетение волос,

И голос, и морщины каждой ход,
И детскость, близорука, как со сна, —
Мы старились с тобой, за годом год.
Свидетель я, как ты сотворена.

На этой кухне, в этот поздний час,
Самих себя мы сеем в темноту.
Господь сказал, что Царство — внутрь нас.
Внутри тебя. Я там его найду.

 

9.09.2005.

 

 

     И еще – особенно понравившееся мне стихотворение, поскольку здесь мне видится синтез настоящей поэзии, православной гимнографии и личного переживания евхаристичности жизни в Церкви. Таких стихов в русской поэзии до сей поры было мало, но вот они есть — и, значит, мы имеем дело с новым поэтическим явлением, которое еще нуждается в осмыслении и популяризации.

Вынь наше имя,  частицу хлебную,
Вынь нашу жизнь бедную,

Помести рядом с Тобой на дискосе,
Перенеси, Господи, и очисти,

Погрузи копие, сотвори брение,
Помяни всех, вычитай душеполезное чтение,

Забери туда — новопр.Анны, отр.Эммы —
Где третьего нет лица, есть «Ты» и «мы».

Еще есть два, три, одно место на дискосе!
Мы просим, канючим, тянемся до самой Херувимской.

Двинь Свои полки, пирамиды девяти чинов,
На защиту нас, немощных.

О Ты, и Вси  святии, и Владычице Дево Богоневесто!
Мы все — из одного теста,

И станет единым — Иван, Абрам,  —
Хлеб, рассянный по горам.

4.02.2004.

 

     Это были стихи священника Сергия Круглова. На этом возможный список имен настоящих православных поэтов, конечно же, не исчерпывается.  Любители поэзии могут ознакомиться также с поэзией священника Константина Кравцова   http://o-k-kravtsov.livejournal.com — чей талант и творческие находки впечатляют ничуть не менее в сравнении с вышеприведенными поэтическими опытами Круглова, однако, поскольку о. Константин мой давний друг,  подробно расхваливать его поостерегусь,  дабы нас не обвинили в саморекламе и групповщине (смотрите сами).

 

     Кроме того, современная православная поэзия достаточно широко представлена на сайте «На середине мира» — http://nattch.narod.ru

 

    В заключение замечу, что современная поэзия, разумеется, не исчерпывается только  чисто православной тематикой. Поэзия  многообразна и в современном Интернете представлена достаточно широко – существует множество поэтических сообществ и даже конкурсов, среди которых,  к сожалению, полно графомании и вообще можно заблудиться, однако иногда попадаются и крупицы истинной поэзии. К  примеру,  могу привести имя такого современного поэта, как Алексей Моисеев — http://a-moiseev.livejournal.com/ — который (не знаю его, как это говорится, религиозной принадлежности да и не суть важно) понравился мне достаточно простой  поэтикой и, одновременно,  напряженным восприятием действительности (в какой-то степени его стихи перекликаются с поэзией любимого мною Георгия Иванова, а сверх того, он представляет определенный круг современных лириков, также достойных  внимания и изучения).

    
Вот, к примеру,  стихотворение Алесея Моисеева, взятое с его сайта (какое было, без выбора):

Порою мир летит во весь опор,
электризуя время и пространство,
туда, где ветер трепетно и страстно
терзает распахнувшийся простор,

где только миг от «завтра» до «вчера»,
что никогда уже не повторится –
в нем сжаты камнепады и зарницы,
вода и суша, холод и жара.

Являя мир во всей его красе,
в калейдоскопе мечутся картины:
блестят огни, змеятся серпантины,
машины вдаль стремятся по шоссе.

И поезд вылетает на стрелу
стальных путей, внезапно обретенных…

А где-то полдень, ряд домишек сонных,
и паутинка светится в углу…

     В общем, очевидно, что поэзия не умерла и не деградировала, а такие имена нам современных поэтов, как выше мною процитированный священник Сергей Круглов,  говорят о том, что русская поэзия еще может достичь (если уже не достигла) определенных мировых вершин. 
     При чем, повторюсь, поэзия –  вполне православная.

О сталинском отношении к Церкви.

Как известно, в наши дни Сталин вновь в моде. А главное, модны те или иные мифы, которые пытаются представить Иосифа Джугашвили, если уж не тайным православным (а есть ведь и такие!), то хотя бы тем вождем, который по доброй воле, последовательно смягчал богоборческую политику советского государства по отношению к Церкви. Далее  полностью привожу статью (не мою!)  на эту тему, которая все-таки основана на фактах, а не на досужих, пусть и благочестивых вымыслах.

«ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ»: «Протоколы церковных мудрецов. К истории мнимого поворота Сталина к религии и Православной Церкви в 1930-е годы»

 

Тема взаимоотношений Церкви и советского государства – одна из наиболее обсуждаемых сегодня в отечественной публицистике и историографии. В пылу дискуссий не всегда удается избежать неточностей и натяжек. Самое важное здесь, на наш взгляд, уберечь историю от новых искажений. Этому принципу мы и следуем, публикуя данное исследование.

В 1999 г. в журнале «Наш современник» и ряде средств массовой информации без ссылок на источники, но с пафосными комментариями были опубликованы сенсационные материалы, призванные свидетельствовать о радикальной смене сталинского государственного курса по отношению к православной религии и Церкви в 1939 г., перед войной, о прекращении гонений на православное духовенство и верующих, а также о массовой амнистии осужденных по церковным делам в ноябре-декабре того же года.

В «Указании ВЦИК и Совнаркома» за подписями председателя ВЦИК М.И. Калинина и председателя СНК В.И. Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2, адресованном председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому, со ссылкой на некое таинственное «решение ВЦИК и СНК» (ни номера, ни даты, ни названия его публикаторами не приводится), указывалось на необходимость «как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».

Кровожадное и свирепое ленинское «указание» в публикациях обычно дополняет «Выписка из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 г.» с подзаголовком «Вопросы религии» за подписью И.В.Сталина. Содержащееся в выписке решение обращено к «религии, служителям Русской Православной Церкви и православным верующим». Его пункт отменяет «Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года» и «все соответствующие инструкции ВЧК–ОГПУ–НКВД, касающиеся преследования служителей Русской Православной Церкви и православно верующих». Один из пунктов гласит: «Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД в части арестов служителей Русской Православной Церкви, преследование верующих». НКВД поручается «произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской (так в тексте. – И.К.) деятельностью», освободить тех из них, чья деятельность «не нанесла вреда советской власти». Дополняет «постановление» краткая справка наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии от 22 декабря 1939 г. на имя Сталина. В ней глава НКВД докладывает о «выпуске на свободу», со ссылкой на постановление Политбюро от 11 ноября 1939 г., из лагерей – 12 860 человек и «из-под стражи» – 11 223. То есть 24 000. По «справке Берии», из продолжающих отбывать наказание более 50 тыс. человек, «деятельность которых нанесла существенный вред советской власти», планировалось «освободить» еще около 15 тыс. заключенных, и дела остальных «будут пересматриваться». Этот сюжет и приводится в обоснование тезиса о повороте сталинского руководства навстречу Церкви еще до войны. Во многих публикациях приводится и более ранняя «выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 12 сентября 1933 года» о необходимости охраны «памятников архитектуры древнего русского зодчества». Подписанный якобы Сталиным «документ» «считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества».

Эти материалы получили широкое распространение в отечественной историографии начала нового тысячелетия. Свою лепту в это дело внесли и церковные люди. Так, один из их первых публикаторов, священник отец Димитрий Дудко, диссидент советской эпохи, «прозревший» после перестройки и ставший духовником газеты «Завтра», делает вывод, что публикуемые им «сенсационные» «архивные находки» реабилитируют Сталина как «православного», «верующего» человека.

На тех же «документах» основывают свои важнейшие историософские выводы о природе церковно-государственных отношений в 1930-е гг. и ряд современных солидных ученых, докторов наук. В их числе доктора исторических наук А.И. Вдовин (труд «Русские в ХХ веке». М., 2004), С.И.Васильцов (статья «ХХ съезд и русский вопрос в России»), Ю.А.Катунин (статья «Изменение политики партии и государства в отношении Православной Церкви в 1939 г.» и докторская диссертация с соответствующей главой на эту тему), доктор философских наук, известный эксперт по вопросам церковно-государственных отношений В.А.Алексеев (брошюра «Тернистый путь к живому диалогу» (из истории церковно-государственных отношений в 30–50-е гг. ХХ столетия.). Не отстают в этом ряду и некоторые просталински настроенные мыслители и общественные деятели – писатель В.В.Карпов (труд «Генералиссимус», где данные «документы» воспроизведены факсимильно, вероятно, чтобы усилить впечатление их «достоверности»), маршал Д.Т.Язов, бывший председатель КГБ В.А.Крючков и многие другие публикаторы и комментаторы этих интересных «архивных находок».

Большинство авторов ссылаются на некие «тайные архивы», где столь важные документы многие десятилетия скрывались от общества, оставаясь неизвестными до 1999 г., но точных архивных ссылок никто из них не дает. Так, авторы, основываясь на этих материалах, пишут и о «едва ли не полной ревизии ленинской линии по религиозному вопросу, начиная с 1917 года», и о начале в 1939 г. радикального поворота советского государства навстречу Церкви, при этом не делая попыток разобраться в надежности использованных источников.

Будь опубликованные материалы подлинными, это опрокидывало бы утвердившееся в историографии представление о вынужденности поворота сталинского церковного курса – от гонений до частичной легализации Церкви – из-за событий Великой Отечественной войны, что означало бы настоящую историографическую революцию.

Итак, состоялась ли эта революция?

Прежде всего рассмотрим так называемое «Указание Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2» о «борьбе с попами и религией». Заметим для начала, что в практике партийно-государственного делопроизводства вообще никогда не существовало документов с названием «Указание». В частности, ВЦИК и Совнарком не издали ни одного документа с таким названием за все время своей деятельности. Существовали только постановления и декреты за подписями глав этих органов (см. сборники «Декреты советской власти»), при этом порядковых номеров таким документам не присваивалось. Однако же во всех публикациях «Указанию» сопутствует порядковый номер 13666/2, что подразумевает наличие многих тысяч «указаний» в государственном делопроизводстве. Весьма странно, что ни один из подобных документов не известен историкам, не выявлен в архивах, никогда не публиковался. Разумеется, подобный номер выдуман для того, чтобы искусственно ввести в него апокалипсическое «число зверя», придать бумаге ярко выраженный мистический характер, связать его с «сатанинской» стихией российского большевизма, которой якобы и положил предел мудрый «государственник» Сталин.

Но, увы, Ленин не подписал за всю свою партийно-государственную деятельность ни одного документа, который носил бы название «Указание», ни с тремя шестерками, ни без, в чем легко убедиться по его Полному собранию сочинений, «Биографической хронике», сборникам «Декреты советской власти». В Российском государственном архиве социально-политической истории хранится полный фонд документов Ленина. Многие десятилетия он целенаправленно формировался советским государством, в него включались тотально все ленинские документы. По свидетельству директора РГАСПИ К.М.Андерсона, все документы ленинского фонда рассекречены и доступны для исследователей, так как государственных тайн в них не содержится. «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» в РГАСПИ отсутствует (как и все остальные «Указания»). Засекреченной остается только история болезни Ленина. Все документы Ленина в РГАСПИ каталогизированы строго по датам. Среди бумаг Ленина, относящихся к 1 мая 1919 г., нет антирелигиозных – это несколько подписанных им постановлений Малого СНК, и все они касаются мелких хозяйственных вопросов. Отсутствует «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» и в Государственном архиве РФ, где хранятся фонды СНК и ВЦИК. Отрицательный отзыв о наличии этого «документа» дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России и Архив президента РФ. Итак, «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» отсутствует во всех профильных по этой тематике государственных и ведомственных архивах России. Равным образом не существовало никакого секретного «решения ВЦИК и СНК» 1917–1919 гг. о необходимости «как можно быстрее покончить с попами и религией», во исполнение которого «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» будто бы было выпущено. Не существует никаких «инструкций ВЧК–ОГПУ–НКВД» со ссылками на это «указание», нет никаких документов о его исполнении.

Кроме того, содержание мнимого «Указания Ленина от 1 мая 1919 г.» прямо противоречит фактической стороне истории церковно-государственных отношений 1918 – начала 1920-х гг.

Документы СНК РСФСР свидетельствуют, что в 1919 и 1920 гг. и в начале 1920-х гг. по распоряжению Наркомата юстиции РСФСР отдельные церкви неоднократно передавались в распоряжение общин верующих, а решения местных властей об их закрытии отменялись. При действии «Указания Ленина от 1 мая 1919 г.» или подобного ему документа это было бы совершенно невозможно.

Кроме того, одним из основных механизмов или методов гонений на Церковь и религию в годы Гражданской войны со стороны центральной большевистской власти было сознательное и молчаливое попустительство. Так, местным властям со стороны центра негласно давался своего рода карт-бланш, они могли более или менее свободно действовать в духе своего революционного правосознания и сообразовываясь с конкретной обстановкой. Такая практика позволяла центру выгодно дистанцироваться от многих непопулярных антицерковных акций. Никаких директивных, погромных, централизованных, всеобщих указаний, даже секретных, при такой политике не требовалось. Достаточно было развязать руки товарищам на местах. Инициаторами гонений при таком подходе становились не только и не столько местные ЧК, но и практически все органы советской власти, а также направлявшие их деятельность партийные организации. Закрываемые в массовом порядке в годы Гражданской войны и военного коммунизма храмы в большинстве случаев передавались под культурно-просветительские учреждения (школы, политпросветкружки, красные уголки, избы-читальни, киоски антирелигиозной литературы и проч.), а не обращались повсеместно в склады, как якобы предписывалось «Указанием от 1 мая 1919 г.».

Приведем пример. 3 сентября 1919 г. «ликвидационный» отдел НКЮ в письме в президиум Моссовета поддержал требование работников Московского почтамта о закрытии часовни св. Василия Кесарийского. «8 отдел обращает внимание, что до сих пор оскорбляет революционное чувство граждан безобразная часовня с царскими надписями, помещающаяся прямо против 1 Дома Советов, где до сих пор происходит продажа свечей и различных духовных предметов, что дает приток сумм религиозным организациям вопреки декрету 23 января (Декрет об отделении Церкви от государства. – И.К.). Между тем эта часовня, при соответствующей незначительной переделке, могла бы служить великолепным киоском для продажи революционной литературы…» (ГА РФ Ф.130.Оп.1.Д.208.Л.17.). Замена очень показательная и характерная. Итак, предписывалось не просто закрыть часовню, чтобы устроить в ней склад, а прагматично использовать это закрытие в пропагандистских целях.

По отношению к православному духовенству политика большевистской власти не была направлена на его тотальное физическое уничтожение, как пытаются внушить обществу авторы фальшивки. Документы свидетельствуют, что в конце 1910-х – начале 1920-х гг. не менее важное значение, чем репрессиям, придавалось тактике раскола Церкви изнутри с целью разрушения ее канонических структур. Для этого выделялись группы лояльных к власти представителей духовенства, которые становились объектами манипуляций. Подобные задачи выполнялись силами ВЧК–ОГПУ–НКВД, что было бы совершенно невозможно, если бы перед ними стояла задача «повсеместного» уничтожения духовенства. Известное же письмо Ленина Молотову от 19 марта 1922 г. было связано именно с планом использования ситуации голода для удара по Церкви как идеологическому противнику.

Так что, даже если отвлечься от архивных и делопроизводственных деталей, «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» никак не вписывается в реальную картину 1918–1923 гг.

Нормативные акты, с помощью которых новой властью действительно осуществлялись гонения на Церковь, преследования и ограничения в правах верующих, хорошо известны в историографии, и мы кратко их перечислим: Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви от 20 января 1918 г., лишавший Церковь права собственности и юридического лица; май 1918 г. – создание «ликвидационного» отдела Наркомюста; Инструкция Наркомюста от 30 августа 1918 г., носящая откровенно дискриминационный характер, так как она лишала Церковь прав миссионерской, благотворительной и культурно-просветительской деятельности; Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О мерах по усилению антирелигиозной работы» от 24 января 1929 г.; Постановление Политбюро ЦК от 28 февраля 1929 г. об изменении статьи Конституции РСФСР, лишающем верующих права «религиозной пропаганды» при сохранении свободы пропаганды атеистической (перешло и в сталинскую Конституцию СССР 1936 г.); Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. с последующим инструкциями к нему; Постановление ЦИК и СНК СССР «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» от 11 февраля 1930 г. и др.

Необходимо отметить, что ни один из перечисленных выше антицерковных актов де-юре не был отменен Сталиным даже в период его так называемого либерального курса 1943–1953 гг., а в Инструкции Совета по делам Русской Православной Церкви уполномоченным Совета на местах от 5 февраля 1944 г. воспроизведено большинство мер Постановления «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г.

Не следует ли из изложенного, что приводимый в разных изданиях текст «Указания» Ленина является грубым историческим фальсификатом, сочиненным специально для того, чтобы подкрепить собой другой фальсификат, показывающий мнимую расположенность Сталина к Церкви и «православно верующим» еще до войны?

Получается, что таким же подлогом является и так называемое сталинское «Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 11 ноября 1939 г.», толкующее об отмене несуществующего «документа». Естественно, существуют и надежные доказательства подложности «либерального» «сталинского документа» 1939 г.

Все протоколы Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б) за 1919–1952 гг. (и подлинные, и копии) хранятся в РГАСПИ (ф.17, оп.3, 163) и теперь доступны для исследователей. Рассекречены и материалы Особых папок к заседаниям Политбюро за все эти годы (ф.17, оп.162), куда откладывались постановления Политбюро по разным секретным вопросам. За 11 ноября 1939 г. решения Политбюро действительно были. Однако церковных вопросов они не касались. Номера обобщенных протоколов к заседаниям Политбюро присваивались в порядке очередности после очередного съезда партии, и соответственно, выборов нового состава Политбюро. Обобщенный протокол Политбюро ЦК ВКП (б) от 10 ноября – 10 декабря 1939 г., включающий и решения от 11 ноября 1939 г., значится в архиве под номером девять. (РГАСПИ.Ф. 17. Оп.3.Д.1016.) А в опубликованном «Постановлении» у протокола Политбюро значится номер восемьдесят восемь! Это доказывает, что фальсификаторы никогда не работали в архивах, они не дали себе труда ознакомиться даже с порядковыми номерами протоколов Политбюро. Цифра была взята с потолка.

В большинстве публикаций «Постановления» фальсификаторы ставят гриф «Особая папка». Есть особая папка и к решениям Политбюро ЦК ВКП (б) 11 ноября 1939 г., она рассекречена, хранится в архиве. Однако вопросы религии и там не рассматривались. В этот день под грифом «Особой папки» рассматривался вопрос «об увеличении численности и материальном обеспечении конвойных войск НКВД», «о пересмотре караульной службы» и вопрос Комиссии обороны (РГАСПИ Ф.17.Оп.162.Д.26.Л.107, 108.).

Конечно, гриф «Особая папка» был поставлен фальсификаторами для создания видимости особой важности, секретности публикуемого ими сенсационного «документа».

Отметим, что за весь 1939 г. на Политбюро вообще не рассматривалось никаких церковных и религиозных вопросов (в том числе и по особым папкам). Перечислим и другие обстоятельства, свидетельствующие о подложности «документа» от 11 ноября 1939 г.

Отрицательный отзыв о наличии этого «документа» дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России, где хранятся документы НКВД, и Архив президента РФ, где хранится фонд Политбюро ЦК (за исключением протоколов к заседаниям Политбюро, переданных в РГАСПИ).

В истории партийно-государственной практики никогда не было случаев гласной или секретной отмены ленинских документов. В СССР – от середины 1920-х гг. до «перестройки» – незыблемо существовал культ личности Ленина, которого официально придерживались все партийные и государственные работники (независимо от степени их искренности). Если ленинская линия по каким-то вопросам ревизовалась, как в случае свертывания нэпа и перехода к сплошной коллективизации, то делалось это исподволь, под обязательным прикрытием соответствующих цитат из Ленина, демонстрацией верности ленинским идеям и установкам. Даже в самых секретных бумагах отсутствовала критика Ленина, любое порицание его действий или документов было абсолютно невозможно для руководителей всех уровней – от Сталина до рядового работника райкома партии.

В партийно-государственных документах Ленин никогда не назывался «товарищем Ульяновым (Лениным)». Принятые формы упоминания только «товарищ Ленин», «В.И. Ленин».

Не существовало никакой массовой амнистии осужденных по церковным делам ни в ноябре-декабре 1939 г., ни в 1940 г., ни в 1941 г. якобы во исполнение «Постановления Политбюро от 11 ноября 1939 г.», в чем легко убедиться, анализируя электронную базу гонений на верующих по сайту Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, многие годы целенаправленно собирающего данные о репрессиях священноцерковнослужителей и мирян по церковным делам за годы советской власти. Уменьшение объема гонений и так называемая бериевская амнистия весны-лета 1939 г. касалась исправления «ежовских перегибов», прекращения политики «Большого террора» и ни в малейшей мере не были связаны с изменением церковной политики государства. В Центральном архиве ФСБ России не содержится никаких документов, свидетельствующих о массовой амнистии по церковным делам с ноября 1939 г.

Таким образом, «справка» Берии от 22 декабря 1939 г. на имя Сталина о мнимом выпуске в ноябре и декабре десятков тысяч человек, пострадавших по церковным делам, и о якобы готовящемся массовом пересмотре десятков тысяч других подобных дел тоже подделка.

Вопреки ложным тезисам о «либеральном повороте» Сталина к Церкви и верующим в 1939 г. и отмене им гонений, 1940–1942 гг. отмечены новыми жестокими репрессиями по церковным делам. Объем гонений был значительно меньше, чем в 1937–1938 гг., но сами гонения прекращены не были. Органы НКВД и сталинской юстиции продолжали в массовом порядке фабриковать фальсифицированные дела против священнослужителей и мирян, что было бы совершенно невозможно, если бы действовал сталинский «документ» о прекращении гонений, подобный «Постановлению Политбюро от 11 ноября 1939 г.». По данным авторитетного исследователя статистики гонений на Церковь, преподавателя Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Н.Е. Емельянова, в 1939–1940 гг. происходило по 1100 казней в год по церковным делам, в 1941–1942 гг. – новые тысячи казненных. По данным правительственной Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в 1940 г. было арестовано 5100 церковников, расстреляно 1100, в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно 1900. И только с 1943 г. (в результате действительного поворота государственной политики) число репрессий резко сокращается.

Продолжалась и фабрикация «групповых» церковных дел. Так, в 1940–1941 гг. органы НКВД в Архангельске вскрыли «контрреволюционную монархическую церковную организацию» схиепископа Петра (Федоскина), в 1942 г. в Москве сочинили групповое «дело духовных дочерей архимандрита Серафима (Климкова)», в 1942 г. нашли «антисоветскую церковную организацию в г. Котласе» и т.д.

Анна Васильевна Балашова из Тамбовской области после закрытия церкви организовала у себя на дому хор бывших певчих, участвовала в совершении треб на дому. Арестована по доносу сельчанина в сентябре 1941 г., приговорена к расстрелу, замененному 10 годами лишения свободы, отправлена в лагерь. Мария Андреевна Кригер арестована в августе 1940 г., обвинена в «антисоветской агитации среди верующих», приговор – 7 лет лагерей. Священнослужитель Гиацинтов Григорий Федорович осужден в октябре 1941 г. к пяти годам ИТЛ по статье 58-10. И таких «дел» – многие тысячи.

Получается, что никакого «либерального» поворота церковно-государственного курса в 1939 г. не было.

Необходимо также признать, что не существовало и решения Политбюро ЦК от 12 сентября 1933 г., направленного против разрушения храмов и церквей, как «памятников архитектуры древнерусского зодчества». В протоколах заседаний Политбюро ЦК ВКП (б) за 1933 г. подобное решение отсутствует. Массовое разрушение церквей и храмов активно продолжалось и после 1933 г., в том числе и в Москве. Так, в 1935 г. был разрушен пятиглавый московский храм св. великомученика Никиты в Старых Толмачах, а в 1936 г. на Красной площади был разрушен Казанский собор, построенный еще при участии князя Дмитрия Пожарского. И т.д.

Надо заметить, что Институт российской истории РАН посылал ряду именитых пропагандистов так называемых документов запросы об источниках их сенсационных изысканий. Однако ответов на большинство из них получено не было.

Итак, в результате нашего исследования получены надежные доказательства, что все рассмотренные выше опубликованные материалы по истории церковно-государственных отношений в 1919 г. и в 1939 г. являются подлогами, грубо сфабрикованными неизвестными политическими провокаторами в конце 1990-х гг. и транслированными в СМИ некоторыми поверившими в их подлинность политиками и публицистами. Сочинение этих бумаг понадобилось для достижения ясных политических целей – формирования и внедрения в общественное сознание мифа о расположенности Сталина к Церкви и православной религии еще до войны, создания положительных образов «православного» Сталина и «патриотического» сталинского руководства. Соответственно все сюжеты в историографии и в учебных пособиях (версия о радикальном изменении государственно-церковного курса до Великой Отечественной войны уже вошла в состав сюжетов ряда вузовских учебников и хрестоматий по отечественной истории ХХ в., рекомендованных Министерством образования РФ), необходимо признать не соответствующими действительности.

Игорь КУРЛЯНДСКИЙ,
старший научный сотрудник Института российской истории РАН, кандидат исторических наук
26 ноября 2007 г.

Десять африканцев?

Штат Огайо в США запретил к постановке пьесу по роману Агаты Кристи «Десять негритят». Здравый смысл в очередной раз приносится в жертву так называемой политкорректности. Интересно, а почему они не додумались переименовать пьесу, к примеру, в «Десять африканцев»? Интересно также, как скоро подобного рода абсурд дойдет и до нас, и тогда придется искать замену слову «жид» в новейших изданиях Пушкина и других классиков XIX века.