Объединяет только Любовь Христова, это единственное средство к истинному единству, а не псевдоединению. И  если с фарисейской самоуспокоенностью все более или менее понятно (фарисейство в принципе чуждо любви, потому что сам дух любви стремится подменить обычным формализмом), то с тем или иным протестным или революционным движением в Церкви — сложнее,  хотя бы уже по той причине, что сами «диссиденты» любят говорить о любви и любят обличать других  в ее отсутствии. Однако, если ты любишь кого либо обличать в чем либо, это еще не значит, что ты не имеешь того же  порока и сам. И здесь надо сказать просто и честно: всем нам не достает истинной Христовой любви — и это есть наш главный недостаток во всем. И в церковной жизни не в последнюю очередь. И в обличениях ее — также. Я вообще из своего личного опыта церковной жизни вынес такое печальное наблюдение: почему-то большинство своего рода диссидентов, которых мне доводилось знать лично (надеюсь, что не все вообще), были при всем своем обличительном  пафосе напрочь лишены в практическом отношении каких-либо проявлений любви, терпения и вообще жертвенности. Так, к примеру один  знакомый мне батюшка  уж как всегда был патриархией недоволен, уж как тоже за свободу был — и из храма в храм его, правдолюбца, бросали, пока совсем куда-то он не уплыл… Только почему-то попросить его ни о чем было нельзя. Народ, к примеру, когда подходил к нему с просьбой причастить кого болящего, он так таинственным голосом отвечал «А мне причащать нечем…», что он при этом имел ввиду (дароносица общая в алтаре всегда была), осталось тайной нами до конца не разгаданной… Другой священник «правдолюбец-Корчагин»  —  хотя причащать и не отказывался,  — мог такой «правды» прихожанам наговорить, что те потом, схватившись за голову, бежали к отцу-настоятелю, чтобы он услышанные слова им неразумным растолковал… Тоже, можно сказать, если это любовь, то весьма специфическая…

 

      Не знаю, может это случайные проявления, но мне думается, что в этом все же есть своя печальная закономерность.  Потому что от слов  до дела, порой, расстояние не пустяшное… Так же как и многие из тех, кто сейчас преуспел в обличении недостатков церковной жизни на некоторых свободных информационных площадках (типа того же «Живого журнала»), вряд ли являются во всем совершенными в любви (некоторых я просто знаю лично уже не первый год) — и я далеко не уверен, что за их обличительным пафосом стоит реальная святость жизни, всегдашний мир в семьях и способность, помимо говорильни, всегда строить не на песке, а на камне. Последнее вообще требует реальных пота и крови, реальной любви, а не только слов «Как я тебя люблю». Настоящее осуществление любви требует способности к настоящему деланию.  В то время как жатвы-то всегда много. А таковых настоящих делателей сейчас мало вообще. Не только в масштабе Церкви, но и в масштабе всего народа, этноса, общества. Что называется, пассионарная энергия уже на исходе.  Церковь тоже, кстати, в человеческом аспекте своего бытия является частью народа. И священство — его же частью, которая не с неба падает. Народ наш из советского периода вышел в крайне ослабленном состоянии. Не менее ослабленной из этого же периода истории вышла и Сама Церковь, кадры которой пришлось восстанавливать и «набирать» из таких как вот мы, в своем прошлом не имеющих никакого опыта настоящей церковности и настоящей христианской любви. Что же удивительного из того, что реалии нашей церковной жизни изобилуют столь многими немощами…  Другой вопрос, как с этим бороться? «Карфаген должен быть разрушен»? Да, верно, но он должен быть разрушен именно в себе, этот Карфаген не любви, фарисейства и самости. Но это возможно только эволюционным путем, путем выхода настоящих делателей на жатву, путем научению нас самих деланию, а не только словам. И сие вряд ли возможно революционным путем. Потому что революция любви тоже не имеет, хотя часто эксплуатирует соответствующие лозунги. Но все революции разрушительны, они легко разрушают уже имеющееся «до основания, а затем…» — а затем в лучшем случае строят химеры, которые полнотой любви, мягко говоря, тоже не отличаются. Поэтому по отношению к возможности стремительных,  революционных и дающих немедленный результат изменений в Церкви — я крайний пессимист. Не потому что мне милее определенное фарисейство и фанаберия, имеющие место быть в нашей церковной жизни, но потому что расколы и революции приводят к еще худшим результатам. Повторюсь, нам просто нужно нормальное эволюционное развитие (что для этого нужно и какие есть методы – другой разговор).По крайней мере — необходимо научение любви, а не только одна говорильня. Преодоление собственного фарисейства. Убедите меня в обратном…

 

И вот, что показательно. Сторонники общепринятой теории в большинстве своем крайне нетерпимы к инакомыслию. Аргументы, типа «я от возмущения это читать не стал» или «идите тогда лечиться к попу», просто преобладали. Между тем любой нормальный ученый согласится с тем, что многое в самой науке не является абсолютными истинами, но — более или менее общепринятыми теориями. Также и со СПИДОМ — есть общепринятая (но не абсолютно доказанная) теория, есть — не общепринятая, но тоже имеющая право на существование. Общепринятая теория все же обладает правом идеологического диктата и склонна вообще отрицать право на существование другой теории. Также этот идеологический диктат имеет свои конкретные, а не абстрактные свойства. И не только на уровне фармацевтики или производства контрацептивов, но и на дальнейшем — идейном уровне.

 

Одна из этих современных идей, внушаемых народным массам — «аллармизм» — тревога, боязнь, страх перед будущим. Страх перед терроризмом, катастрофами и стихийными бедствиями (почему и современные СМИ так любят показывать эти события), естественно, что и страх перед болезнями. И «вич»-«спид» здесь играет не последнюю роль. Мне думается, что это совершенно очевидно. Страх заболеть, страх заразиться или заразить является определяющим. Мне пришлось однажды исповедововать, причащать, а затем и отпевать парня, умершего от данного синдрома. Родственники явно боялись подойти к нему ближе, чем на два метра. Один из моих оппонентов в данном споре привел пример инфицированной девушки-подростка, которая покончила с собой из-за боязни заразить своего парня. Но, быть может, этого самоубийства и не было бы, если бы не было такой истерии вокруг синдрома иммунодефицита, такого нагнетания страха. На той же конференции приводились случаи (конкретные факты, а не басни!), когда по виду вполне здоровых людей принуждали к тестированию на СПИД, после чего запугивали инфицированностью, вводили в состояние депрессии (от чего человек вполне может и реально заболеть), принуждали к абортам, отказу от супружеской жизни, фактически — разрушали семьи.

 

Мне здесь вновь возразят: «А как же иначе, если человек болен или заражен?» Так в том и «фокус», что далеко не всегда человек бывал именно, что болен, а его инфицированность оказывается именно что спорной в свете той или иной теории происхождения иммунодефицита. Но я здесь не о медицинских тонкостях (пусть разбираются врачи, если им есть нужда разбираться, поскольку, скорее всего, такой нужды нет, ведь проще следовать доминирующей теории), я здесь все о той же идеологии. А идеология эта вполне очевидна и, по существу, является не христианской. Христианину вообще не должно бояться болезни и смерти. Христианин не должен бояться жить. Потому что Христос победил грех и смерть. Нельзя, к примеру, убивать ребенка во чреве только потому, что тебе сказали, что якобы тесты на СПИД дают положительный результат. Почему нельзя? Да потому что вообще нельзя убивать, если, конечно, ты не воин на поле брани. Потому что христианину естественней умереть самому, чем покуситься на жизнь кого-либо, а тем более своего ребенка. Потому что вера во Христа Воскресшего должна быть сильней какого бы то ни было страха — тем более сильней страха смерти или болезни. Но современному человеку это чаще всего не понятно. Поэтому мы боимся — фактическим, боимся жить полнокровно, по христиански. И определенные современные идеологии этому только способствуют.

 

 

 

Да, есть синдром иммунодефицита. Последний, по мнению современных ученых-медиков-биологов, может быть спровоцирован в организме человека несколькими причинами, как то: 1) стресс, 2) наркомания, 3) гомосексуализм, 4) иммунизация (прививки), 5) интоксикация (в том числе и внешняя). При том, что наркомания сама по себе разрушительна для иммунной системы, а гомосексуализм оказывается неспредственно таковым, поскольку, по мнению компетентных ученых (не я придумал!), мужское семя, попадая в человеческом организме не в соответствующие места (не предназначенные для зачатия), действует разрушительно на иммунную систему. Вывод такой: синдром приобретенного иммунодефицита существует (и определяется анализами), но это не есть вирус и заразным не является. СПИД как вирус — миф, специально кем-то запущенный в начале 80-х годов прошлого столетия. При чем — очень хорошо придуманный миф! Под этот миф финансируются целые проекты и осуществляется расширение целых прозводств (тех же презервативов, например). С помощью этого мифа осуществляется манипуляция сознанием целых народов и даже — попытки ограничения естественного прироста населения (распадаются семьи, если кто-то вдруг «заболел» «спидом», совершаются аборты у якобы инфициорованных и т.д.и.т.п.) Сам я недавно в своей практике столкнулся с такого рода ситуацией: крестил одну беременную женщину, якобы больную спидом. То есть, здоровье ее не так уж и плохо, но — вроде как врачи признают ее инфицированной. Слава Богу, ребенка родила, крестили и его, но кормить — можно только искусственными смесями, поскольку при прямом контакте с матерью здоровый ребенок якобы может заразиться. В результате ребенок лишен естественного и необходимого для него прямого контакта с матерью. Тоже — фокус. Сверх всего прочего, оказывается, что применение некоторых сильных современных лекарств против спида как раз таки и может спровоцировать сам иммунодефицит(через интоксикацию лекарствами). Не говоря уже о том, что человек, которому говорят о том, что он инфицирован спидом, рискует впасть в серьезную депрессию, которая также и может явиться причиной реального иммунодефицита. В общем, враг не дремлет! И ведь как придумано-то, как срежиссировано….

Написавший эти строк поэт Георгий Иванов явился одним из самых пронзительных лириков первой русской послереволюционной эмиграции. Вполне беззаботный питерский денди до революции — и горько переживающий в эмиграции утрату былой России Иванов как никто другой смог воплотить это осознание простыми стихотворными средствами, что и делает его лирику в особенности поразительной. Так, в выше процитированном стихотворении простым рефреном «Хорошо, что… » показано апокалипсическое разрушение естественной иерархии ценностей. Легко отказавшись от Царя, русский народ следом лишается былого земного отечества – России. А – далее — без Бога — отечества Небесного и подпадает под власть инфернальных сил и абсурдности атеистического бытия, когда вполне логичным оказывается «что никто нам не поможет и не надо помогать», а былые революционные лозунги «Хорошо…» (можно вспомнить и поэму Вл. Маяковского с таким же названием) оборачиваются вовсе не благом, но полным распадом бытийных основ. В этом смысле убийство царской семьи (девяносто лет чему исполняется в этом году), голгофа царственных страстотерпцев стала своего рода «точкой не возврата», когда по причине молчаливого попустительства этому злодеянию (причина эта, конечно, не единственная, но исторически характерная) русский народ на долгие десятилетия оказывается ввергнут в тяжкую смуту, войн, репрессий, коллективизаций — в те бездны, о которых и говорит поэт, что это атеистическое «хорошо» есть то, что «мертвее быть не может и чернее не бывать». Конечно, поэтическое осознание этих горьких истин самими современниками тех событий не могли в тот момент кардинально изменит историческую ситуацию, но как знать, может быть предельная честность в самом поэтическом творчестве таких людей, как Георгий Иванов, их плачь об утраченной отчизне, наряду с духовным подвигом наших новомучеников, послужили возможности нашего покаяния и совершившемуся прославлению Царственных страстотерпцев. Так, Георгию же Иванову принадлежат удивительные в своей простоте и любви к царственным мученикам строки. Помниться, в свое время, еще в восьмидесятые годы прошлого века, когда по общежитию Литинстита по рукам ходила машинописная копия стихов эмигрантского поэта, меня эти стихи поразили своей ясностью и несомненностью веры автора в истинную красоту убиенной царской четы:

Эмалевый крестик в петлице

И серой тужурки сукно…

Какие печальные лица

И как это было давно.

Какие прекрасные лица

И как безнадежно бледны —

Наследник, императрица,

Четыре великих княжны…

(1949)

Думаю, что для многих не воевавших эта война воспринималась вполне мифичесчки: это было нечто гораздо большее, чем просто победа в мировой войне, это была победа света над тьмой, добра над злом, даже, в каком-то смысле — победа жизни над смертью. Детство и юность вообще нуждаются в романтическо-героических примерах, а советское искусство тех времен вполне преуспело в создании героических и монументальных образов, как реальных, так и не вполне реальных. И это, в принципе, естественно, поскольку никакое нормальное общество не может существовать без своих героев. Единственное, что было плохо в этом искусстве, то это атеизм. Согласно советского военно-исторического искусства, умереть за Родину было дело очень хорошим, но, кроме обещанной возможности героической гибели,  почему-то больше ничего не обещалось. «Вот пуля пролетела — и ага!» Хотя нет, избранные (это надо было очень постараться) могли заслужить (часто — посмертно!) некоторые награды, ордена или медали, их именами могли назвать, к примеру, корабли или пионерские дружины. Для особо отличившихся полагались своего рода жития советских святых — книги в их честь или фильмы. И это, пожалуй, все. Никакого тебе Царства Божия, никакого бессмертия, никакой «той любви, если кто положит душу за други своя». И вот еще что интересно: в детстве это казалось чем-то нормальным и даже желанным — умереть героически, пасть смертью храбрых, закрыть собой амбразуру. Советская власть, существуя благодаря милионным жертвам, не просто обесценивала жизнь, но превратила смерть в игру. В играх ведь смерть не настоящая: «Падай, ты убит!» Или как в современных компьютерных играх:  у тебя целый запас жизней или возможность сохранеия игры. И здесь навязываемая былой властью героизация смерти на поле брани все-таки являлась беспардонно лживой. Смерть есть смерть и ее нельзя обскакать на лихом коне, пусть даже это будет конь, на котором принимается Парад Победы. Смерть победил Христос, а не «товарищ Жуков». Советская же власть, настойчиво героизируя всеми возможными средствам образы смерти (за нее же, родную, осуществляемой), преуспела в своего роде идеологической некрофилии. Последнее вообще являлось свойством этой власти, как и коммунистической системы в целом. Разве до сей поры имеющая место быть непогребенная мумия вождя на Красной площади не есть тому свидетельство?

А тогда, в детстве, День Победы был теплым весенним праздником. Это и «Освобождение» по телевизору, где в одной из серий нашему танкисту, любующемуся в немецком зоопарке живыми обезьянами, простреливают голову, а он еще успевает сказать «Зачем, они?»; это и толпы народа на набережной городского пруда, нежная зеленая листва, запах цветов, огни салюта, множество ветеранов, живых свидетелей того, что Победа действительно была, ветеранов — одетых празднично и с наградами.

Позже пришла другая правда. До сих пор, впрочем, не проясненная. И о начале войны. И о наших потерях. И о наших военнопленных. Позже были изданы таки книги, как «Прокляты и убиты» Астафьева — роман, чуждый всякой романтизации войны. Начался обратный процесс — дегероизация нашей Победы. И в этом, конечно, есть уже своя неправда. Победа эта все-равно великая, только не потому что наш народ защищал власть коммунистическую, а потому что должен был победить — фашисткую. От этой аксиомы дискутирующим ныне (относительно нашей Победы) сторонам никуда не деться. Да и как известно, началась эта война в воскресный день всех русских святых (вряд ли Гитлер заглядывал в православный богослужебный календарь), а закончилась — в пасхальные дни сорок пятого года…

Вот только жаль все-таки тот прошлый советский День Победы: насколько он мог быть более велик, если бы это была не просто «радость со слезами на глазах», но и радость о Христе Воскресшем… 

*     *     *

ПРАЗДНИК  

Открытка в праздничном конверте

Плывет в пороховом тумане,

И жизнь равноценна смерти,

Когда на боевом параде

Вплывают в дом твой эти лики —

В наградах время хорошеет —

Кто — подо Ржевом, кто — безрукий,

И упрекнуть их кто посмеет?

Нальют еще им много водки,

Дешевого отломят хлеба,

На целый век, на эти сутки

Огнями разукрасят небо.

Салют в душе твоей пылает,

Кружась, плывет огонь ракеты,

Горячей пули не хватает —

Чтоб на виду у всей планеты…

Чтоб истину нарыли танки —

И правдой выли самолеты…

Плывут сюда и их останки,

Но нет пока для них работы…

Мороженное быстро тает

И тает за Кремлем зарница,

И жизни смерти не хватает,

Чтоб и в радости иной открыться…

Именно это ныне происходит на европейском Западе, где многие исповедуют новые абстрактные ценности под названием «либерализм» или «политкорректность». Появилось даже особое течение в западном якобы христианском богословии, которое так и называется «либеральная христология». Не принимая во внимание святоотеческий богословский опыт, эта христология занимается поисками «исторического Христа», без малейшей богодухновенности, обычным рациональным методом исторического исследования пытаясь восстановить данные о Христе Спасителе. И приходит к неутешительным выводам: получается, что о Воскресении Христовом определенно известно лишь одно: ученики не знали, что стало с телом Учителя. Тем самым западное либеральное богословие свидетельствует, что оно чуждо Христу, поскольку не имеет о Нем объективного знания.

Действительно, не имея целого, по двум-трем обломкам-артефактам трудно восстановить целый сосуд во всем его первоначальном великолепии. Однако истинная Церковь не нуждается в восстановлении образа Христа Воскресшего, поскольку Сама является Телом Христовым и никогда не утрачивала общения со Спасителем. Для православно верующего Христос есть несомненная реальность — как в настоящем, так и в прошлом, и будущем. Для либерального же протестантского богословия исторический Христос — загадка, не вполне реконструируемое прошлое, а в настоящем — частное, исключительно личное дело каждого верующего. Можешь веровать в Его Воскресение, можешь сомневаться, твое личное дело, а что там было два тысячелетия назад — поди разбери, толком не известно. Такая мировоззренческая шизофрения есть следствие глобальной апостасии западной цивилизации, которая рождает множество идейных и житейских химер, прямо противоречащих нормальному христианскому мировидению и укладу жизни.

Истинное христианское понимание усматривает в Воскресении Христовом объективный исторический факт, а вовсе не субъективную иллюзию или рефлексию верующего сознания. Человек может быть верующим или нет, верить в Воскресение или быть чуждым Христу, однако это не отменяет тех реальных последствий, которые имел факт Воскресения Спасителя в мировой истории. Собственно, вся западная цивилизация, спешащая сегодня отречься от христианства, сформировалась благодаря принятию европейскими народами христианских ценностей. Представим себе, что апостолы сочли бы Воскресение Христово личным, субъективным делом, а проповедь соплеменникам и языческим народам — излишней, более того, оскорбляющей религиозные чувства. При таком политкорректном подходе не было бы ни Вселенской Церкви, ни европейской цивилизации, ни самого либерального богословия как одного из прискорбных плодов этой цивилизации. Христианство осталось бы одной из иудейских сект и, вырождаясь, закончило свое существование максимум через одно поколение после апостолов. Но, как мы знаем, со святыми апостолами был Сам Бог, и это Его Промыслом созидается человеческая история.

Бог участвует в истории человеческого рода неизреченным образом — и явно, и тайно: Сам в этой истории становится Человеком, как Богочеловек страдает на Кресте и воскресает. И можно всецело принять Христа, можно быть к Нему равнодушным и даже лгать на Его святое имя, противостоять Ему — все это было в Евангельской истории и продолжается до сих пор. В Евангелии мы находим эпизод, когда члены синедриона подкупают стражу: «И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня» (Мф 28. 12—15). В наши дни старая клевета возрождается новыми средствами: это и некое евангелие от Иуды, и фильмы оскароносных мастеров Голливуда — Скорцезе или Кэмерона, активно пытающихся низвести образ Спасителя до элементарного, человеческого уровня. Но все это не более чем новые вариации старой лжи гностицизма и последующих ересей первого тысячелетия от Рождества, тщившихся рационально разъяснить неизъяснимое, умом проникнуть в тайну бытия Пресвятой Троицы.

Позже одной из наиболее характерных мировоззренческих болезней внутри самого христианства становится так называемый спиритуализм, когда верующий во Христа хотя и признает существование вечной жизни, но лишь для одной бессмертной души, отрицая всеобщее воскресение мертвых. Возможно, такого рода понимание загробной жизни связано с развитием протестантского взгляда на мир, с бльшим развитием рационализма и позитивизма в эпоху машинного производства по сравнению с традиционным христианским обществом, где сильнее ощущалась незыблемая иерархия ценностей и вообще таинственность собственного бытия. А в эпоху Возрождения и последующие за ней акцент сместился с Бога на человека. С открытием новых континентов, с невиданными ранее успехами науки и техники человечество постепенно начинает утрачивать вечностное целеполагание собственного бытия. Что и понятно: когда земная жизнь не служит началом вечной жизни, а самоценна, это порождает серьезные проблемы самосознания. Можно летать в космос и расщеплять атом, но если ты в принципе смертен, то зачем все это? Спиритуализм как таковой хотя бы утешает человека, говоря о пусть и бестелесном, но все-таки бессмертии души, атеистический же материализм лишает человека и этой надежды.

Правда, и материализм парадоксальным образом не может расстаться с желанием победить смерть. В преддверии революционных бурь данную странность отразил русский философ Николай Федоров. Этот библиотекарь-отшельник мечтал, как в будущем человечество достигнет такого уровня развития науки и техники, что будет просто обязано воскрешать собственных праотцев и, за неимением места на земле, расселять их на других планетах. Трудно понять, каким образом эти идеи совмещались в сознании философа с Православием, — скорее, вера во Христа Воскресшего была вытеснена таким оригинальным материализмом.

Реализация материалистических проектов в постреволюционной России приводила и вовсе к анекдотическим и диким результатам. Казалось бы, «единственно верное учение» марксизма не оставляло человеку никаких надежд на еще какую-то жизнь, кроме отрезка между рождением и смертью да мифического светлого будущего для новых поколений, однако в реальности все оказалось не так просто. Одна только до сей поры длящаяся история с мумификацией вождя всех времен и народов свидетельствует, что жажда преодоления смерти неистребима в сердцах даже самых закоренелых атеистов. И неизвестно, что думал архитектор Щусев, но мавзолей Ленина на Красной площади архитектурно опирается на языческие традиции и напоминает именно древний вавилонский зиккурат.С

вЗдесь кроется еще один исторический анекдот, который неожиданно переносит нас в эпоху вавилонского пленения. В одной из последних глав библейской книги пророка Даниила есть весьма примечательная история об идоле Виле: «Был у Вавилонян идол, по имени Вил, и издерживали на него каждый день двадцать больших мер пшеничной муки, сорок овец и вина шесть мер. Царь чтил его и ходил каждый день поклоняться ему; Даниил же поклонялся Богу своему. И сказал ему царь: почему ты не поклоняешься Вилу? Он отвечал: потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но [поклоняюсь] живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью. Царь сказал: не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?» (Дан 14. 3—6). Далее рассказывается о разоблачении жрецов: они утверждали, что идол за ночь съедает все приношения, а на самом деле съедали все сами вместе с домочадцами. Заметим, что имя этого идола совпадает с инициалами вождя всех времен и народов, а бытовавшие в советское время цитаты-лозунги типа «Ленин и теперь живее всех живых» или «Ленин — жил, Ленин — жив, Ленин — будет жить» давили на подсознание советского человека своей идиотической противоречивостью.

В наше время ультрасовременные открытия и технологии порождают в умах материалистов новые иллюзии и тщетные надежды. Так, в этом году исполнилось десять лет с момента официально объявленного осуществления клонирования. «Десять с лишним лет назад,— пишет некий журнал,— из организма шестилетней овечки достали клетку, откуда извлекли ядро, содержащее генетический материал в виде ДНК. Биоматериал поместили в оплодотворенную яйцеклетку, из которой предварительно удалили собственное ядро. Выдержав зародыш в термостате, аккуратно «подсадили» его в матку животного. Эксперимент был поставлен одновременно еще более чем на двухстах яйцеклетках, но лишь в одном случае он увенчался успехом. Овечку, сначала носившую кодовый номер 6LL3, назвали Долли, в честь певицы Долли Партон. Это была просьба ветеринара, помогавшего принимать роды. Долли появилась на свет 5 июля 1996 года, но из-за сложностей, связанных с процедурой подтверждения факта клонирования, о ее рождении объявили лишь 27 февраля 1997 года. В считаные часы маленькая овечка стала суперзвездой».

Естественно, это событие породило немало споров, прежде всего о нравственной стороне дела, поскольку ставило по меньшей мере два глобальных вопроса: а не покушается ли человек на то, что является прерогативой Творца, и не покусится ли он вслед за тем на самого себя? Ведь очевидно, что можно официально запретить клонирование человека, но нельзя во всемирном масштабе этот запрет проконтролировать. Этических проблем здесь может оказаться масса: и факт вмешательства в границы человеческой личности, и проблемы социального статуса человеческих клонов и нравственно-духовного отношения к этим существам — вполне ли это человек и можно ли будет клонов, к примеру, крестить — и т. д. и т. п.

Эти вопросы еще не вполне актуальны, поскольку клонирование и воспитание полноценного клона человека как социализированной единицы общества пока вряд ли осуществимо. Однако носители пытливого человеческого ума, конечно же, не останавливаются на достигнутом. В наши дни речь идет о так называемых безымянных клонах. Вот что об этом пишет тот же журнал: «Уже в 2000 году после ожесточенных дискуссий правительство Великобритании впервые официально разрешило эксперименты по клонированию человеческих эмбрионов. Решение приняли не без скандала. Министров, ответственных за него, ругали со всех сторон: Церковь — за посягательство на Божий промысел, специалисты по биоэтике — за неэтичность, ученые — за политическое малодушие. «Конечно, речь шла не о репродуктивном клонировании, предполагающем выращивание живого человеческого существа из эмбриона,— говорит академик Рэм Петров.— Ученые имели в виду терапевтическое клонирование — очень дорогой, «штучный» метод лечения заболеваний. В этом случае ДНК из клетки тела пациента помещается в донорскую яйцеклетку. Образовавшийся эмбрион, являющийся точной генетической копией данного человека, развивается до стадии, когда он состоит всего из нескольких десятков клеток. Их можно пересаживать этому пациенту без всякого риска отторжения. К тому же на стадии зародыша уже сегодня есть возможность «починить» некоторые дефектные гены. Конечно, речь шла только о научных экспериментах». Полагают, что опыты сулят большие перспективы — с помощью таких клеток можно будет лечить диабет, рассеянный склероз, многие наследственные заболевания. Но существует и другая сторона медали: у генетиков, занимающихся клонированием, появился новый объект, у которого никогда не будет симпатичной мордочки Долли. У него просто не будет лица».

Если у вас проблемы со здоровьем, но тугой кошелек, пожалуйте в лабораторию, где специально для вас изготовят ваш клон-эмбрион, обреченный на заклание ради вашего же здоровья. Правда, с точки зрения нравственной эту методику лечения иначе как людоедской не назовешь. Впрочем, в наше время, при распространении разного рода людоедских технологий, главное — назвать их поприличнее, чтобы совесть не царапало. Но Бога не обманешь, и такого рода шуточки с собственным биологическим статусом и использованием эмбриональных клонов не пройдут. Да, предположим, можно излечить рассеянный склероз, но что тогда делать с душой человека, пораженной гораздо более страшным склерозом — нравственным?

В последнее время в СМИ активно зазвучала и тема победы над старостью. Пытливые ученые, как им мнится, докопались до корня всех зол: конкретного гена, который на клеточном уровне виновен в запуске процесса старения в организме человека. Ну, а раз виновник обнаружен, то дело за малым: найти способ воздействия на злополучный ген. Уже появились сообщения, что конкретные методы и лекарства якобы найдены. Однако несомненно, что без проблем, в том числе и нравственных, не обойтись: кому-то не хватит денег на личную победу над старостью, а кто-то не дождется своей очереди, в долгосрочной же перспективе все это приведет к прогрессирующему старению человечества. Один западный романист уже использовал этот сюжет: будущее человечество он представляет как общество бодрых молодящихся стариков, быть молодым в котором неприлично, и, окажись среди этих добропорядочных старцев юноша, он обречен на существование деклассированного элемента.

Как и опыты с клонированием, попытки воздействовать на ген старости означают вторжение в сферу деятельности Самого Творца, что может привести к непредсказуемым последствиям не только в моральной, но и в физической сфере человеческого бытия. Старение и смерть есть ближайшее следствие грехопадения прародителей, а вовсе не ошибка в проекте творения, которую подросшее человечество наконец в состоянии исправить своими силами. При утрате же христианского мировоззрения действительно необходимо копить деньги на новые технологии и записываться в очередь за чудесным омолаживанием.

Еще одна химера современного мира — крионика, замораживание тел усопших в надежде на возможное их оживление. Правда, сами ученые спорят, насколько это реально даже для науки будущего и окажется ли размороженный и оживленный субъект той самой человеческой личностью, чье тело подвергли столь оригинальному способу погребения. Но споры спорами, а в мире уже действует не одна фирма, готовая за далеко не символическое вознаграждение заморозить ваши останки до лучших времен. Если средств не хватает — не беда, заморозить можно только мозг, а уж там потомки придумают, что с ним делать: восстановить по имеющемуся образцу все тело или на худой конец извлечь информацию и поместить в компьютерный банк данных — для моделирования виртуального индивидуума. И это вовсе не шутка: одна такая фирма базируется в подмосковном Зеленограде.

Все это, конечно, есть следствие вульгарного материализма и утраты христианского мировосприятия. Сторонники крионики напрочь забыли, что человек состоит не из одного только тела — а душу-то заморозить невозможно. Когда душа оставляет бренное тело, она идет в иные духовные пространства, идет на суд Божий, и вернуть ее обратно в тело возможно только Самому Господу Богу, Его воскрешающей силе. Но крионисты предельно материалистичны, никакой тайны происхождения жизни, ни тайны смерти и конечных судеб человечества для них не существует. Кроме того, они почему-то верят, что в светлом будущем обязательно найдется место для размораживателей и размороженных, хотя совершенно неизвестно, будет ли размораживание заботить потомков и придется ли, собственно говоря, будущий мир по вкусу размороженным (можно здесь, кстати, вспомнить еще советских времен фильм «Бегство мистера Мак-Кинли», где оживленный персонаж оказывается совсем не в том мире, на какой рассчитывал).

В общем, имеющим на холодильник упование можно только посочувствовать. Со смертью нельзя так просто смириться или сделать вид, что ее вовсе не существует. Верующий во Христа имеет твердое упование на грядущее воскресение и жизнь вечную. Не верующий — вынужден искать утешение в вещах суетных и случайных, как крионика, которая вместо спасения предлагает морозильник.

Главным аргументом сторонников тех или иных манипуляций с генетическим статусом человека является идея создания новых лекарств и методов лечения, возможная победа над старостью, ранняя диагностика заболеваний, а в перспективе еще и определенная генетическая селекция человеческого рода, что уже само по себе рождает серьезные нравственные проблемы. И корень их именно в рациональном, материалистическом, можно сказать — механическом отношении к природе человеческой личности. Важно и то, что все заявляемые новомодные технологии подразумевают исключительно коммерческое внедрение — золотой телец требует безусловного себе поклонения. Всякая информация в СМИ о том или ином новшестве непременно сопровождается комментарием: сколько это стоит сейчас, а сколько — в случае более широкого внедрения, лет через десять. Все это неудивительно — уже хотя бы потому, что, как мы знаем из Священного Писания, число зверя-антихриста «666» символизирует собой страсть сребролюбия, распространенную на глобальном уровне (вспомним, что в Ветхом Завете 666 талантов, видимо, неслучайно фигурируют как годовой бюджет царства Соломонова в период его наивысшего расцвета).

Можно предположить, что антихрист при своем воцарении с помощью всех этих новейших технологий легко сможет манипулировать сознанием людей. Нетрудно представить, как он предлагает тем, кто готов уверовать в него, не просто мир и безопасность, но и победу над старостью и смертью. «Что вам еще надо? — скажет этот персонаж.— Где ваш Христос, где победа над смертью? Я вместо Него дам все это, только поклонитесь мне!» Понятно, человечество к тому времени нравственно вполне будет готово к такому повороту, а технологии — эти химеры — сыграют лишь вспомогательную роль. Святые отцы ясно свидетельствуют, что антихрист попытается имитировать совершение великих чудес и соблазнить многих — это станет возможным по маловерию и отступлению от Христа самого человечества.

Противопоставить же всему этому мы можем только живую веру во Христа Воскресшего. Истинная вера за две тысячи лет еще никого не посрамила. Изменить катастрофический финал земной истории мы не в состоянии, но для христианина никакие химеры окружающего мира не в состоянии затмить самую великую радость, которая выражается всего в двух словах: «Христос воскресе!»

Изменился вид самого Мессии: в нем уже, кажется, нет былого величия и не присутствует чаемого Израилем царского достоинства — Он предан, судим и поругаем, Его отдают на позорную казнь, и толпа приветствует это, поскольку обманулась в своих вековых чаяниях — вместо того, чтобы царствовать, он позволяет поступать с собой как с последним рабом, вместо того, чтобы решать их, народа, проблемы, устроить революцию и сбросить языческую римскую власть, Он говорит, что Царство Его не от мира сего и вовсе не собирается устраивать Царство Божие на земле. В общем, с точки зрения толпы, за такой обман Он вполне достоин распятия. И такого рода ненависть ко Христу не есть случайное проявление какого-то одного народа в какой-то только один исторический момент,  это есть закономерное следствие предпочтения земного небесному, вечного проходящему, тленного бессмертному, предпочтения греховного святому, самостного, эгоистичного -самоотверженной любви. Да, всякому человеку свойственна приверженность к земным ценностям, таким привычным, видимым родным… Всякий человек склонен искать для себя земного блага, комфорта и благополучия. Но одновременно с этим, всякий человек призван к гораздо большему — к вечной жизни с Богом, потому что создан по образу Божьему и не может, согласно богосозданности собственной природы, окончательно уподобиться животному, сродниться только с одними земными проходящими реальности и в этой найти своей покой, отраду и утешение. Это слишком мелко и в принципе не достойно человека. Христос, будучи Богочеловеком, и пришел для того, чтобы избавить нас от этой окончательной зависимости перед только земным, греховным и тленным. Вот Он входит в Иерусалим и Единственный кто в тот момент знает, что идет на Голгофу. Наверное, даже с точки зрения чисто человеческой, трудно представить большее мужество, чем в подобного рода ситуации, когда ты знаешь, что должен идти на смерть, на тяжкие смертные муки, в то время как вокруг все радуются и ликуют -как им кажется, о предстоящем земном торжестве Сына Давидова, в котором также хотят принять участие. Но мы, считая себя Христианами, и также восклицая за этим торжественным богослужением «Осанна Сыну Давидову» должны отдавать себе отчет, что чаем тем самым не земного могущества, не житейского благополучия, комфорта внешнего и внутреннего, но истинно жаждем Царства Небесного, которое не от мира сего, чаем совоскресения со Христом, путь к чему обретается через Голгофу, через животворящий Крест Христов.

Обретение ясного христианского мировоззрения, умение различить между главным и второстепенным, между собственно христианским и наносным, привнесенным, даже — языческим требует от нас определенного труда, усилия веры, трезвости, благодатной помощи. Начиная с древности Церковь не существует в этом мире герметично, замкнуто, но, всегда оставаясь в своей основе Телом Христовым, богочеловеческим организмом, Церковь как собрание верующих людей подвергается воздействию стихий мира сего, языческих идей, естественного человеческого миропонимания. Борьбу с этими стихиями мы можем увидеть в истории ниспровержения основных ересей, в истории Вселенских Соборов первого тысячелетия, в трагедии расколов, упорстве и энергии сектантских движений. На первый взгляд это может показаться странным и удивительным, но человеческие заблуждения часто имеют некую энергию и силу, которая порой захватывает множество умов и достаточно заметным образом проявляет себя в истории. Это есть следствие и попущения Божьего — великого дара свободной воли, и проявление природных человеческих, можно сказать — народных, сил.

Собственно, язычество и есть народная религия, своего рода стихийное народное творчество, которое может проявлять себя самым причудливым и неожиданным образом. Не учитывать этот фактор по меньшей мере наивно, все равно что при разразившейся буре делать вид, будто господствует полный штиль. Язычество тем и опасно, что при наличии общей творческой энергии не имеет ясного мировоззренческого начала, каким в Православии является Сам Христос. Поэтому язычество столь многообразно и разнородно, включает в себя весьма широкий мировоззренческий спектр — от изощренных эзотерических систем до элементарного мошенничества, типа так называемого народного целительства. Хуже всего то, что современное язычество часто старается маскироваться под христианство, желает пробраться внутрь церковной ограды или, по крайней мере, заявить о себе как о части христианской культуры, христианского откровения.

Современный не искушенный в различении духов человек легко готов принять все это за чистую монету. В качестве примера поговорим о двух совершенно разноплановых явлениях, которые представляют собой попытки очевидной мимикрии языческих начал под христианство. Это монументальный труд Д. Андреева «Роза мира» и гораздо более прозаичный, но популярный культ якобы блаженного отрока Вячеслава Крашенинникова. Я уже писал о почитании чебаркульского школьника Вячеслава. Суть вкратце такова: в простой советской невоцерковленной семье жил-был мальчик с особыми дарованиями. Он видел то, чего другие не видели, нечто предсказывал и записывал пророчества в тетрадь, сопровождая их немудреными рисунками. Пару раз мама возила отрока в Троице-Сергиеву Лавру, где он якобы получил благословение одного из старцев. Потом мальчик заболел и умер, а вокруг его имени возник целый культ, носители коего всерьез заявляют, что отрок Вячеслав — новый блаженный-мученик и пророк, сопоставимый не больше и не меньше как со святым апостолом Иоанном Богословом и преподобным Нилом Мироточивым. Уже издано несколько книг, пишутся иконы, составлен акафист, совершаются паломничества и звучат требования о канонизации. И все это под видом православного почитания, несмотря на неоднократные официальные протесты и заявления Челябинской епархии.

Хотя спекулятивная сущность происходящего и самоочевидна, краткий критический разбор необходим. Суть данной истории заключается в профанации самой идеи христианской святости, поскольку некая необычность, мистическая утонченность и даже сам по себе пророческий дар не могут служить основанием для признания человека святым. Уподобление отрока Вячеслава великим православным подвижникам свидетельствует по меньшей мере о досадном отсутствии чувства меры, вкуса и знания христианской истории. Или же — что еще хуже — о крайней злонамеренности сочинителей данного почитания, действующих по известному принципу «чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят».

Почему же слепленный из нелепостей культ находит столь широкий отклик? По той же причине, по которой столь популярны астрологи, гадатели, экстрасенсы и прочие лжецелители. Это именно языческая парадигма действий, которая активно стремится выдать себя за Православие. Это и бегство от внутренней покаянной ответственности, и поиск знамений и чудес там, где для их обретения не нужно прилагать никаких духовных усилий, кроме чисто физического передвижения в пространстве да готовности расстаться с большим или меньшим номиналом денежных средств.

В истории нашей Церкви последних десятилетий это уже далеко не ново: некоторые чрезмерные элементы почитания человека и его необычных способностей мы можем найти в ажиотаже вокруг личностей многих старцев и стариц (большинство из которых, впрочем, действительно являлись подвижниками). Однако в случае с отроком Вячеславом все это приняло и вовсе пародийный и даже карикатурный характер. Мы уже писали о пророчестве, где фигурируют НЛО с лампадами. А вот еще пример: в скором будущем на Земле возродятся хищные динозавры, которые будут причинять человечеству серьезный урон, и для эффективной борьбы с ними необходимо знать их слабые места. Для пущей ясности благочестивый отрок сопровождал свои предсказания рисунками, изображая, как и куда динозавров поражать.

И вот эту пародию на пророчества приходится всерьез разбирать — по той простой причине, что книги об отроке Вячеславе распространяются во многих церковных лавках и многие благочестивые прихожане с интересом их читают и принимают на веру все эти фантазии, а то и следствия больного воображения. О чем это говорит? О ясности современного христианского мировоззрения? Или скорее о языческом помрачении его? А ведь это еще простейший, можно сказать, «низовой» народный культ, предлагаемый в качестве духовного суррогата. Есть и более изощренные эзотерические системы, которые существуют на другом, более интеллектуальном полюсе современной культуры.

Весьма характерным примером является поэтическое творчество и метафизические построения Даниила Андреева. Редкий исследователь новейшей религиозности пройдет мимо его знаменитой «Розы мира» — уж очень это монументальное произведение. Мало того, помимо попыток критического осмысления, набирают силу тенденции представить метафизику «Розы мира» или частью христианской культуры, или своего рода новым синтезом христианской мысли. Несомненно, что такой взгляд на эзотерику представляет самую серьезную опасность. Формат данных заметок не позволяет подробно цитировать первоисточники, поэтому постараюсь воспроизвести главные положения как основных критиков, так и апологетов Даниила Андреева. В этом мне вольно или невольно помог исследователь и издатель его творческого наследия Владимир Грушецкий, с которым мы дерзнули сделать беседу в нашей радиопрограмме «Благовещение». Сама подготовка к записи беседы, а также возникшая полемика позволила более четко сформулировать основные расхождения метафизики «Розы мира» с собственно христианским мировоззрением.

Итак, в чем эта разница? Андреев настойчиво заявляет о себе не просто как о поэте, но как о некоем «вестнике», носителе нового знания или откровения, полученного непосредственно из иной реальности. Источник и правдивость (истинность) этого знания не ставятся автором (и его основными последователями) под сомнение, но априори считаются абсолютно непогрешимыми. Поэтическая форма рассматривается в данном контексте как инструмент, а не что-то самоценное или придающее пропагандируемому знанию видимость аллегории или вымысла. Однако анализ основных понятийных рядов данной системы неизбежно приведет нас к выводу о ее не то что не вполне христианском характере, но, более того, о направленности на разрушение или содержательную ревизию христианской веры.

Основные мировоззренческие расхождения системы «Розы мира» с христианским вероучением таковы. Бог, по «Розе мира», не вполне самовластный Творец. Он творит только подчиненные ему монады, после чего от активного творения устраняется, предоставляя монадам самим творить множество духовных и материальных миров и участвовать в их дальнейшем становлении. Здесь налицо противоречие с одним из основных христианских догматов о свободном и всемогущем Боге Творце, все сотворившем из ничего по доброй Своей воле и без всяких монад продолжающем активно участвовать в судьбах творения. Далее, самой серьезной ревизии подвергается догмат о Пресвятой Троице, в Которую Андреев вводит женскую ипостась. Для этого он предлагает считать ипостаси Бога Отца и Святого Духа за одну, а на освободившееся место помещает искомую вечную женственность. Естественно, что при таком либерально-ревизионном подходе от следующего наиважнейшего христианского догмата — о Боговоплощении — мало что остается. Автор-вестник заявляет, что миссия Христа была прервана, до конца не осуществлена, т. к. Христос должен был не принимать Голгофу и крестную смерть, а нравственно исправить человечество и привести его к новому качеству бытия, согласию и всеобщему благоденствию, то есть осуществить Царствие Божие на земле. Слова же Христовы «Царствие Мое не от мира сего» (Ин 18. 36) вестника «Розы мира» нимало не смущают, ведь Священное Писание для него не является авторитетом, а святые апостолы-евангелисты, с его точки зрения, ошибались, поскольку на них имел помрачающее воздействие дух злобы. Далее совершенно уже не удивительно, что отношение к Церкви, истории как таковой, антропологии и эсхатологии будет у автора также своеобразным, выходящим за рамки христианского мировидения.

Таким образом, мы имеем все основания считать, что выстроенная в «Розе мире» метафизическая система не имеет никаких оснований называться христианской, но скорее является антихристианской и по своей жанровой и понятийной принадлежности должна быть отнесена к области языческого эзотерического знания, причем с явным наличием оккультного «прононса». На этом можно было бы и остановиться, если бы не достаточно активные попытки заявить о Данииле Андрееве как о православном христианине и тем самым поместить его творчество в рамки христианской культуры.

Много сил к созданию образа Д. Андреева как своего рода православного исповедника приложила его ныне покойная супруга Алла Александровна Андреева, которая сама претерпела много трудов и скорбей и в служении мужу, надо думать, была вполне искренна и самоотверженна — поэтому по-человечески совершенно понятны ее усилия. В своих воспоминаниях она пишет, что в последние годы жизни, после выхода из сталинских тюрем, их опекал известный в то время священник о. Николай Голубцов, который их и повенчал, и перед кончиной Д. Андреева исповедовал его и причащал.

Можно согласиться с тем, что нужно различать личность самого человека и направленность его трудов, однако такого рода подход опасно абсолютизировать. Иначе можно вполне логично дойти до утраты цельности человеческой личности: человек тогда будет сам по себе, а то, что он порой натворил, — само по себе! Абсурдность такого взгляда на вещи выразилась в анекдотичной фразе «ничего личного» — в приложении к ситуации, когда человека можно даже и убить, оправдывая это некоей общей необходимостью, а не личной неприязнью. Конечно, мы вовсе не дерзаем выносить конечный приговор и давать оценку личности Даниила Андреева применительно к самой вечности (это дело суда Божьего), однако же считать, что весь опыт его жизни был вполне православным, а поэтическо-метафизические построения появились на свет сами по себе, без отношения к его личному опыту, по меньшей мере наивно.

Мы не знаем, в чем исповедовался и каялся Д. Андреев о. Николаю (да и вряд ли последний мог быть знаком с текстом «Розы мира»). Однако очевидно, что весь основной ряд поэтических текстов и «Роза мира» явились следствием не только незаурядного поэтического дарования Андреева (на уровне, надо признать, литературной гениальности, что и придает его творчеству определенный культурный вес и авторитетность), но и его особого мистического опыта. Сам автор неоднократно утверждает реальность и подлинность этого своего знания.

На его мистицизме мы вынуждены остановиться несколько подробнее, поскольку это ключ к пониманию и происхождения, и сомнительной духовной доброкачественности «Розы мира» — да и вообще эзотерики как таковой. Как мы уже заметили, у Даниила Андреева нет ни тени сомнения в подлинности его мистического опыта, тех откровений, которые еще с юных лет начали на него изливаться. И это само по себе есть кардинальное расхождение со всем святоотеческим опытом, с православной аскетикой и, если угодно, с истинным христианским мистицизмом. Святые отцы Церкви, подлинные аскеты, едины в том, что не всякое откровение, не всякое озарение есть от Бога и является истинным. На чем основывается такое христианское миропонимание? На осознании глубокой греховности человеческого существа, на видении того, что вне достижения христианского совершенства, то есть полноты святости, — святости именно преподобнической, когда человек с помощью Божией и благодаря великим аскетическим подвигам достигает бесстрастия и имеет дар различения духов, — вне этих духовных качеств всякий мистицизм может быть опасен и уж тем более не гарантирует достоверности знания, которое мистик дерзает воспринимать посредством озарений. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что «ризы кожаные», которыми облек Бог Адама и Еву после грехопадения, есть одебелевшая человеческая плоть, закрывающая человеку духовное зрение — к его же благу, потому что иначе, отпав на уровень существования духов злобы и видя их, человек демонизировался бы в такой степени, что спасение стало бы уже невозможным. Отсюда любые способы «включения» духовного зрения вне опыта христианской святости (магия, колдовство, оккультизм, йога и т. д.) легко приводят к общению с силами демоническими и тяжким духовным повреждениям.

И вот, если поставить вопрос о природе и характере мистических опытов Даниила Андреева, что называется, ребром, мы будем вынуждены признать, что эти опыты имеют скорее демонический, чем подлинно христианский характер. В принципе нельзя дерзать быть мистиком просто по причине своей природной утонченности, склонности к мистицизму — это опасно. И следствием мистических озарений этого, безусловно, одаренного человека явилась эзотерическая система, где отрицаются или препарируются все основные вероучительные истины христианства. Не видеть этого — значит расписываться в собственной духовной слепоте. Признать эту систему взглядов истинной — означает перестать быть христианином и стать эзотериком-язычником. И дело здесь не в индивидуальных опытах самого Д. Андреева (в конце концов, каждый волен сходить с ума, как ему заблагорассудится), но, говоря философским языком, именно в объективизации результатов его озарений.

Конечно, сами причины и особенности такого рода мистицизма заслуживают отдельного исследования, но необходимо все же заметить следующее. Из биографии Даниила Андреева известно, что он, сын известного русского писателя Леонида Андреева, с рождения потерял мать и воспитывался в достаточно любящей и традиционной семье ее родственников — но все же вне прямой родительской опеки. Еще в раннем детстве было замечено, что он достаточно необычный мальчик, с развитой фантазией и обостренными чувствами — особенности, кстати, вполне сопоставимые с образом нашего современника отрока Вячеслава Крашенинникова. Далее на жизненном пути Д. Андреева, в его юные годы, мы найдем ранние озарения, увлечения Индией, в том числе и чисто индуистскими идеями, а также безусловное доверие ко всякого рода видениям, ощущениям, снам, впечатлениям от окружающей природы и так называемым выходам «эфирного тела», что уже уводит нас в область практического оккультизма. Да, автор «Розы мира» был не чужд некоторой внешней церковности и даже говорил об особом якобы духовном опыте при молитвенном обращении к преподобному Серафиму Саровскому, но о каком-либо серьезном понимании Православия, изучении святоотеческого богословия, аскетики никаких свидетельств в его биографии нет.

Итак, мы приходим к некоторым заключительным оценкам и выводам. Творчество Даниила Андреева, его монументальный труд «Роза мира», а также корпус основных поэтических текстов есть своего рода сплав гениального поэтического мастерства (а то, что литературный талант Д. Андреева действительно незауряден, свидетельствуют достаточно серьезные филологи; некоторые даже сравнивают его с самим Данте — заметим только, что Данте оставался в рамках пусть западного, но все-таки христианского мировоззрения) и вполне демонического мистицизма, позволивших создать эзотерическую систему, которая может иметь очень и очень серьезное воздействие на умы людей (вот, кстати, парадокс: если не гений и злодейство, то гений и определенный демонизм оказываются все-таки совместимы). Воздействие данной системы еще не приобрело достаточно широкого масштаба, но при благоприятном стечении обстоятельств это вполне может произойти.

Здесь я бы хотел сослаться на мнение светского литератора Михаила Эпштейна, который весьма прозорливо заметил, что утопические проекты «Розы мира» (создание новой религии и всемирной Церкви, своего рода религиозный коммунизм в масштабах всей планеты, глава новой всемирной Церкви — универсальный гений), как ни парадоксально, вполне могут стать программой для воцарения антихриста. Это предположение покажется возмутительным многим поклонникам «Розы мира», однако, несомненно, здравое зерно здесь есть. Последний мировой правитель будет изощрен в своих методах воздействия на умы и сердца людей. Ведь недаром в Евангелии сказано: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф 24. 24). Естественно, что антихрист возьмет на вооружение самые прекрасные и добрые лозунги, будет говорить о единстве и духовном преображении человечества, о путях и способах избавления от всех зол, о том, что этого можно достичь вскоре и сразу, если только послушать его и поклониться ему, отказавшись от уже устаревших вероучительных догм, в том числе — от «устаревшей» Церкви Христовой. И подготовленное разного рода эзотерическими и просто народными (языческими) идеями человечество разве не согласится тогда поскорее войти в этот столь убедительно обещанный земной рай?

К сожалению, в этом нет ничего удивительного, ведь мы уже сегодня видим, как самые нелепые культы получают широкое распространение среди людей, считающих себя православными, а часть интеллигенции пребывает в полной духовной ослепленности поэтическо-демонической магией «Розы мира». Однако тот, кто хочет остаться христианином и не утратить чистоты и ясности христианского мировоззрения, должен уметь отделять пшеницу от плевел — Евангелие от «Розы мира», а отрока Вячеслава Крашенинникова от православных святых.