Что сказать, отче, когда, истинно, нет слов:
и не потому что все так неизъяснимо
или так скорбно и горько, —
просто и того и другого в меру
растворено нашей всегдашней обыденностью,
в которой жизнь и смерть вполне обыкновенны,
тогда как ты, пусть и молод,
но умудрился стать одним из первых
за наше это церковное двадцатилетие,
вокруг кого собрались мы в этом храме,
словно в некотором недоумении,
насколько всё всегда рядом —
и жизнь, и проживание, и смерть, и умирание, —
и Христос…

И само недоумение наше, наверное, чисто человеческое:
когда же, кто и как может сказать,
что он вполне готов и может устоять в свой час?
И потому так пронзительно-удивительны эти слова
в чине священнического отпевания, обращенные
к единственному архипастырю по чину Мельхиседекову:
"К ТЕБЕ ПРЕЙДЕ БОЖЕСТВЕННЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ ТВОЙ:
ПРИИМИ В РУЦЕ ТВОИ ДУШУ ЕГО ЯКО ПТЕНЦА "…
Истинно так: каждый из нас,
не смотря на всю парадность облачений,
фимиам и золото алтарей,
не более, чем нагой птенец в Твоей горсти,
помилуй всех нас,
Сердцеведче…