Цитата из "Игнатия" в продолжающемся разговоре о Евхаристии.
(ignaty-l.livejournal.com/311606.html)
Тут я с ним всецело согласен. Думается, очень точно сказано — именно в контексте понимания Евхаристии как бескровной жертвы:
"тогда инреальность выходит из области натужной психики просто…
тогда духовное становится реальностью, а не высоким умозрением, которое надо стремится пережить "в будущем", или "хоть раз".
мы приняли Сына, Котрый распялся за нас, когда мы были еще грешниками (павел), но раз мы приняли, мы воспоминаем Его в горнице, а не на Кресте, воспоминаем, конечно, по факту, и все что было после, но это уже знание линейное, тут же мы в инреальности можно сказать предвечной.
Сын принят как избавитель, с Ним разделяется Жертва.
Он вот эта жертва, мы вот эта жертва без всякой психики, жертва разделенная.
Жертва тут надсущностна, она ипостасна по принадлежности — все во всем.
Еда объявлена, стала — святой, она _преложена_ той святости, которую дает Завет Бога с людьми.
Святость образована заветом и неотрывна от него.
нет пищи автономной, музейной.
Они и просто еда и — Завет.
В крови, да, без всякого превращения. Сообразность жертве делает это Телом и Кровью.
Сообразность явлена и только реальным присутствием — это же очень важно.
без Христа — это символы.
с Христом живым — это Тело и Кровь.
это оч. оч. важно.
в реальности жертвы мы не "соединяемся с Христом через еду", а Христос делает эти хлеб и чашу — жертвой.
Вкушения без Него, изображенного в людях — ничего не происходит.
Рядом Вася вкушает — это Христос вкушает, а не Вася Христа кушает.
в Васе — Христос изобразился, вот в этот момент, когда Вася разделил со мной трапезу жертвы бескровной.
Христос сообразует жертву бескровную Завету и Слову Своему.
и предлагает скрепление союза.
и жертва — свята".