«Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа

Кишкой последнего попа

Последнего царя удавим».

Конечно, благочестивый читатель скажет, что это еще достаточно ранний Пушкин, который в отличие от позднего (времен «Отцов пустынников…») еще очень и очень вольнодумен, — и будет(читатель) в значительной степени прав, потому как известно, что конец – делу венец. Однако, если воспринимать творчество того или иного гения в целом, то, опять же как говорится, из песни слов не выкинешь. Сверх того, бывают (или были) эпохи, когда погоду делают не старперы, а вполне себе молодые люди. Тот же Лермонтов, как известно, до тридцати не дожил. Нашу Великую отечественную (1941 – 1945) вообще одолели и костьми легли в основном двадцатилетние. Так что двадцатипятилетний Пушкин это вполне зрелый человек.
Вот и впечатляет, как уже зрелый и гениальный классик может быть полностью захвачен революционной стихией, ведь не в шутку же эти и другие (подобные) вирши были им написаны. В общем, удивительно не то, что произошла революция, а то, что она на произошла лет на сто раньше. Простой народ, как видно, еще эту сотню лет сопротивлялся революционной пропаганде, но перед таким выдающимися гениям, как тот же Пушкин или Лев Толстой, разве устоишь? Последний, кстати, дает пример вполне революционного мышления уже и в преклонные лета. И ведь тоже был далек не дурак. Вообще же революционность это страсть. Замешанная на гордости.
А гордости (позволю себе перефраз) все возрасты покорны.