Посмотрел фильм "Чудо" Александра Прошкина. Не знаю, почему многие этот фильм активно ругают или считают мрачным. На мой взгляд, фильм — прекрасный и глубокий. Вообще сделан красиво. Финал с голубем — почти Тарковский (в хорошем смысле). Некоторые православные критики в основном предъявляют претензии к образу священника, но мне думается, что образ этот вполне реалистичный, просто — несколько гротескный — вероятно, по той причине, что все основные персонажи в этом фильме имеют предельно заостренный гротескный характер (это вообще свойственно манере замечательного сценариста Юрия Арабова).

Что касается нравственной коллизии, в который попадает священник, то она сама по себе интересна и является далеко не поверхностной: его вера достаточно сильна, бескомпромиссна, хотя, ради сохранения храма, ему приходится идти на соглашение с уполномоченным (блестящая роль С.Маковецкого), который изощренно циничен,  выступает в роли искусителя-вельзевула и легко играет на мировоззренческих особенностях веры самого священника. Последний же совершенно искренне считает, что для христианской жизни совершенно не нужны какие-то сверхординарные чудеса — сама  жизнь, данная нам Богом, уже чудо. Не говоря уже о Литургии, Евхаристии…

Дерзну заметить, что это-то священник в фильме — в наибольшей степени христианин. Большинство же остальных персонажей, сталкиваясь с чудом "стояния", ведут себя, как правило, по-язычески. Да, священник  тоже дает определенную слабину, когда убеждается, что чудо "стояния" – реальность — и эта реальность входит в противоречие с его верой, но эта его слабина, его пиво с водкой и последующее бегство — по-человечески вполне понятны, они, можно сказать, вполне библейские («И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня»(Ион.1:3). И здесь создателям фильма  — прежде всего респект за то, что образ священника — реалистичен, а не в стиле духовного лубка, столь популярного в последние годы.

Ну и вообще основной нерв фильма — проблема веры и неверия. При чем в контексте фильма — становится очевидно, что никакое само по себе явное громогласное чудо не в состоянии заставить человека жить верой, стать верующим. Скорее, к этому,  действительно, как это сказано у Канта — (которого вынужден в проповеди цитировать священник с  подачи уполномоченного) —  может привести звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас. Хотя, конечно, экстремальным чудесам находится место, как особому промыслу Божьему, но не в этого рода чудесах суть христианства как такового. Подобные чудеса — возможная внешняя атрибутика по отношению к миру внешнему, языческому, порой необходимая для вразумления этого мира, да и то все же не имеющая стопроцентной гарантии действенности. Потому что выбор остается за самим человеком. Даже – язычником. А что такое это самое густопсовое советское язычество (в  том числе и у мартеновских печей) в фильме показано также с предельной заостренностью.

Тем парадоксальней и удивительней финал: явный свет веры в лице главной героини, которой в обстановке советской же психушки обривают голову, — ее, можно сказать, джокондовская улыбка, которая возможна только тогда, когда человек обрел истинную внутреннюю силу во Христе. И здесь закончу на том, что этот фильм сам по себе является вполне христианским чудом нашего и вообще мирового кинематографа.