Уже не первый раз замечаю, что в дискуссиях о Евхаристии, а именно – в вопросе о частоте Причащения для мирян – у сторонников редкого Причащения главным является определенный набор «охранительных» аргументов. Это, типа, следующий смысловой ряд: причащаться часто опасно, потому что можно утратить благоговение, внедрение идеи частого Причащения есть модернизм и подрыв традиционных церковных основ, зачем, мол, впадать в крайности… Кроме того, «нашим охранителям» почему-то кажется, что сторонники регулярного Причащения для мирян сейчас начнут всех к этому принуждать. Стоит сразу заметить, что об этом на самом деле не может быть и речи. Всякий психически здоровый христианин, естественно, должен понимать, что за ним остается полная свобода выбора: Причащаться раз в год или, скажем, еженедельно. Однако эта свобода выбора чаще всего как раз таки нарушается в сторону, порой, самого жесткого ограничения возможной частоты Причащения для мирян некими вполне серьезными рамками. В прошлом «посте» здесь уже цитировались нормы из «синодальной» эпохи XIX века (причащаться не чаще одного-четырх раз в год), как пример некого общецерковного образца благочестия. Боюсь, что на самом деле это был пример не благочестия, а следствие всеобщего угасания духовной жизни, когда Церковь уже не ограничивала, бьющий через край поток евхаристической жажды, а, напротив, призывала крещеный люд не забывать хотя бы раз в год всем подходить к Чаше. Но крещеный люд уже потихоньку затачивал топоры, чтобы вскоре ломать и сокрушать собственные святыни…
Думаю также, что за страхом перед тем, что мы все призваны часто Причащаться, скрывается некая глобальная идеологема, которая как ржа разъедает наше христианство изнутри. Это — полная и всеобщая боязнь жить по христиански и уверенность в собственном недостоинстве какие-либо попытки исполнения евангельских заповедей осуществлять. В этом смысле мы все ощущаем себя недохристианами… И это даже удобно! Причащаться? Да я ж недостоин, слишком грешен, куда мне, еще благоговение потеряю! Хорошо же это самое благоговение, которое делает современного христианина, ни на что не способным – ни к Причастию приготовиться, ни раздетого одеть, ни голодного накормить, ни болящего посетить, ни вообще дать отчет в своем на Христа уповании! Так, ни рыба, ни мясо, ни холоден, ни горяч… А некоторым представителям современного священства это даже удобно: что от такого контингента ждать, каких неожиданностей? Такие прихожане чаще, чем надо, причащаться не придут, лишних вопросов не зададут, неожиданных тем не предложат! Просто – побоятся! (чтобы благоприобретенное благоговение излишней ревностью не утратить). И вот такого рода духовному «планктону» находится множество оправданий. В том числе и такого рода, что, мол, времена сейчас уже не те, все мы немощные, не святые, не апостолы… А кстати, апостолы, разве были не люди? Возьмите лишний раз в руки Евангелие! Тот же апостол Петр от Христа трижды отрекся, а двух месяцев не прошло – уже великие чудеса творил и тысячи людей, благодаря его проповеди, ко Христу Воскресшему обращались! Что за это время случилось? Дело при том не в чудесах. Как говорят святые же, обилие чудес есть особый промысл Божий, применительно к той или иной исторической эпохе, а не только следствие особой святости и чудотворности самих христиан.
Относительно же евангельской истории, можно сказать, что с Воскресением Христовым апостолы утратили всякую боязнь и страх. Они имеют такое на Христа упование, что их собственные человеческие немощи уже не играют никакой существенной роли. Главное – Христос, Его Воскресение, главное – созидание Его Церкви. В нашей же церковной жизни чаще всего главным является не Христос, а наши немощи, скорби, болезни, а в конечном счете – наша любимая боязнь, которая всему служит оправданием. Мы почти ничего не можем, но мало того – и не желаем мочь. Потому что это рискованно, это опасно, как бы ничего не вышло, как бы последнее (благочестие и благоговение, типа) не потерять. Мол, будем держаться за это последнее, за христианские артефакты, еще до конца не растраченные, за синицу в руках, что там журавль в небе!.. Но эта вот самая современная психология является по сути антихристианской. Потому что, как известно, во Христе нет ни тени перемены и врата ада не могут одолеть Церковь как таковую, Церковь как Экклесию. И если современный христианин куда более немощен, по сравнению с теми же апостольскими временами, то разве из этого следует, что он же, нынешний христианин, в пропорциональном же отношении должен обладать и меньшим стремлением ко Христу, меньшим покаянием, отсутствием всякого горения? Если это действительно так, то наше болото будет становиться уже не только недавно заросшим озером, но – «глубь-трясиной», в которой будут тонуть любые живые проявления… Чтобы этого не происходило, нужно перестать бояться быть христианами, не нужно считать себя «недохристианами», ведь каждый крещеный человек потенциально в любой день может придти в состояние непосредственного общения со Спасителем и может испросить у Него помощи и сил на преодоление собственной же немощи и боязни. Если это в принципе не так, если бояться быть христианином и есть христианство — то, значит, Христос напрасно умер и воскрес и тщетна вера наша…