Местность, где летом отдыхает наше семейство, типичная суздальская Русь — граница Владимирской и Ивановской области. Точнее, маленькая деревенька на этой самой границе, среди лесов и бездорожья. Бездорожье объясняется еще и тем, что дороги заканчиваются, как со стороны одной области, так и со стороны другой. До революции, говорят, в этой деревне было около шестидесяти дворов и до трехсот человек жителей. Сейчас — около десятка домов, а коренных жителей, которые жили бы постоянно, не осталось никого, только — дачники. Последний из коренных умер года назад, упав в пьяном виде с русской печи и сломав шею и ребра. Интересно, что несколько лет до этого он не пил, держался, а тут оформил, наконец, инвалидность — и на радостях решил отметить. Ныне круглый год в нашей деревне живет только брат мой жены вместе с семьей — сдает в Москве две квартиры, держит коз, гусей и обрабатывает огород. Благодаря именно ему, дома в деревне зимой не обворовывают под чистую. Однако коренным жителем он тоже не является.
Природа вокруг, конечно, ничего: грибы, ягоды, травы… Особенно в это лето было удивительное разнотравье: тепло и влажно… Поле вокруг деревни некогда обрабатывал местный совхоз, но лет десять назад — выдохся… Помню, в то лето поле было засажено овсом, но осенью совхоз так этот овес и не собрал, вся эта полезная культура ушла под снег. Мыши в тот год в великом множестве и с большой радостью устраивались в наших домах зимовать. Это было поле со стороны ивановской области. Похожая история произошла и с другим с противоположной стороны (за лесом) владимирским полем. Его, было, арендовала одна воинская (кажется, танковая) часть, и даже начали строить к этому полю, вместо обычной лесной, насыпную грунтовку. Сделать танкисты успели километровой длинны насыпь, уложив поверх вынутую из почвы глину. Насыпать щебенку и сделать для воды по бокам отводы, они уже не успели, потому как началась вторая чеченская компания, танковая часть отбыла к театру военных действий, а мы остались с непроходимым участком дороги, ведь глина в чистом виде виде, как известно, имеет свойство раскисать и делаться проходимой только для тракторов и лесовозов-"уралов". Кстати, о лесе… Лес вокруг, конечно, отменный. В особенности таковым был раньше. Последние годы, правда, современные лесозаготовители не дремлют. Что с ивановской, что с владимирской стороны. Но кое-что еще все-таки остается. Лисы, зайцы, кабаны, лоси тоже не перевелись. Как и грибы и ягоды..Да, за что я и люблю отдых в деревне — в августе побродить по лесу за грибами. Если не жарко, то самая — благодать! — комаров уже нет, одни запахи чего стоят, вот тебе красноголовики, вот тебе — белые (грибы имею ввиду)! Последние годы беру в лес фотоаппарат и, прежде чем срезать найденный гриб, запечатлеваю его образ. Уже набралась приличная коллекция виртуальных грибов. Надо как-нибудь выложить в интернете, да все времени не хватает.
Но главный смысл существования нашей деревни, конечно, в детях. Это такая летняя детская площадка… Ребенка можно безбоязненно выпустить за калитку, потому как транзитный транспорт через деревню почти не ходит — да и вообще все свои. К тому же на лето здесь собирается несколько многодетных семей и последние годы, порой, единовременно — чуть ли не три десятка детей разного возраста. В общем число детей летом явно превышает число взрослых. Мне даже как-то подумалось, что это есть некоторая своего рода модель древнего традиционного общества, ведь раньше человечество было более молодым, детей было больше, чем стариков, не то что сейчас — общество делается все более старым и не приспособленным к жизни и развитию большого числа детей. Думаю, многодетные семьи, живущие в больших городах, все это на себе очень даже ощущают. А вот лето в нашей деревне для детей — уголок земного рая. Простор, природа, воздух, тишина, домашние животные, общение с другими детьми — чем еще это заменишь, как все это смоделируешь? Не даром, одна из дочек наших друзей, по прибытии в Москву, отчаянно плакала и твердила: "Мама, я хочу жить в деревне".
Но вся эта идиллия парадоксальна… Тем, что осуществима кое где у нас порой именно что на обломках традиционного общества, именно как некие проявления жизни дачной на земле брошенной, бесхозной… Словно это оазис, чудом укоренившемся посреди медленно тающей льдины, несомой ветрами в глубь океанского простора. Возможно, эта льдина будет таять еще годы, а то и десятилетия, но в такой вот дачной жизни на земле нет твердой хозяйственной устроенности, все равно остается некий разрыв между привычным городским существованием и природной деревенской жизнью. Наверное, я тоже мог бы сказать: "Хочу жить в деревне!» — если бы не одно остро ощущаемой мною "но": современная наша деревня крайне расцерковлена, это пустыня, духовная пустыня. Лично же я духовно мало приспособлен к жизни в пустыне…. Нет, там есть в нескольких километрах храм, где служит опытный и мудрый священник, с которым всегда можно вместе помолиться и послужить Литургию… но я несколько о другом. Церковь Христова это ведь не только возможность служения Литургии где бы то ни было, и не только стены храма как таковые. Это еще и сама богочеловеческая общность, духовная семья, сама жизнь, требующая труда, осуществления, это полнота жизни, ее избыток. Вот этой-то полноты, этого избытка мне в современном деревенском бытие элементарно не хватает. Не хватает Церкви, как бытия, при чем не в каком-то там идеализированном причесанном состоянии, а в самом что ни на есть натуральном и даже пусть экстремальном, как говорится, «у бездны на краю» — с толпами кающихся на исповедях и их порой несусветными историями, с крестинами порой за раз двух десятков орущих детей или походами со святыми дарами в реанимацию… Все это не легко и даже иногда доводит до изнеможения, но во всем этом чувствуешь, что живешь, тогда как в отпуске, в деревне начинаешь тяготиться растительностью природного бытия, собственным прозябанием. Поэтому не люблю я лето, а люблю осень… Когда все как будто начинается вновь…
