Был тут на записи очередного малаховского «Пусть говорят». Тема была животрепещущая: суррогатное материнство. Основной сюжет: одна женщина из провинции при живом муже и двоих собственных детях решила заработать на квартиру (живут у матери, денег в обрез). Но в Москве полуподпольные деятели ее кинули: она оказалась в числе трех «носителей», а заказчики забрали только двух детей. В общем, ребенок родился и теперь – неизвестно чей. Муж этой бедной женщины, естественно, его своим не считает, с жильем дело не поправилось, одно для ребенка хорошо – сама суррогатная мама бросать его не собирается и, в общем, даже любит. Если, конечно, биологические родители его, проплатив, не заберут… Тут я уже мог бы сказать, что весь мир сошел с ума, но это оказалось еще не все. В конце передачи появляется некая решительная такая дама, которая рассказывает свою историю. Не так давно у нее от рака умер взрослый неженатый бездетный сын. Еще до химиотерапия она устроила так, что свои семенные клетки он сдал в соответствующий «банк». Когда сын все же скончался, она нашла кандидаток в биологическую и суррогатную мать, с помощью которых родила (ли) внука. Говорит, что возьмет биологическую маму в крестные. Себя она считает верующим человеком и, также, говорит, что все ее действия угодны Богу, дабы ее сын не лишился продолжения рода. На мой вопрос, как она своему внуку, когда он подрастет, объяснит, кто его родители, кто его мама, бабушка ответила, что скрывать не будет – скажет как все есть… Вообще эта мысль, что главное в жизни — продолжения рода — звучала на передаче неким рефреном. Ну, я понимаю, в том же Израиле, например (там, кстати, суррогатное материнство запрещено как коммерческое мероприятие, то есть – на этом не заработаешь), вопрос рода имеет прямо религиозный характер, но у нас-то, согласно какой мотивации, суррогатное материнство становится одной из главных задач общества? Ну, если, конечно, не говорить о коммерческой составляющей…