Оно, конечно, верно, что лучше христианству было обходиться одной чистой духовностью и не лезть в дела государств и культур, но вот только как быть с равноапостольным Константином Великим, который дал столько земных преференций Церкви? И это не было ошибкой с его стороны, потому что иначе Церковь вряд ли бы уцелела в этой земной истории, в том числе и в связи с грядущими после Константина событиями — нашествием варваров, переселением народов, падением Рима. Мало того, когда пали административные институты Рима, Церковь фактически заместила их, иначе Европа могла вообще не уцелеть. И вообще христианство это — риск, а не некая заведомая духовная стерильность. В истории, как правило, побеждает тот, кто замахивается на невозможное или — почти невозможное. И христианство, порой, на это невозможное очень даже замахивалось (устроение святости не только в отдельном человеке, но и в целых – обществах, типа – «Святая Русь). Казалось бы, да, зачем это все земное, когда уже есть — Царство Небесное? А история, тем не менее, длится и после Воскресения Христова уже две тысячи лет, хотя апостолы думали, что Христос придет второй раз «с силою и славою великой» еще при их земной жизни.
