http://iereys.blogspot.com/search?updated-max=2009-04-19T07%3A31%3A00-07%3A00&max-results=7

"Познала еси, неплодная душе, лукавого раба притчу, бойся и не небрези о даровании, егоже прияла еси, да не сокрыше в землю, но да куплю дееши"

(Из трипесенца преп. Андрея Критского, поемого на великом повечерии в понедельник Страстной седмицы).

Интересно, что преп. Андрей Критский притчу о талантах именует притчей о лукавом рабе. Собственно, так оно и есть: сей раб, говорящий своему господину "на тебе твое" и возвращающий не преумноженный талант, оказывается главным персонажем этого евангельского сюжета. И в чем же главная вина сего нерадивого раба? Здесь и указывается на лукавство: он не просто струсил, он не просто согрешил отсутствием деятельности (по умножению данного в пользование), но он еще и надеется перехитрить господина — мол, на тебе твое и отстань от меня, я и так сделал что мог, хотя и не преумножил, но — все же сохранил. На лицо — самооправдание и желание сохранить видимость "статус кво" в отношениях с вышестоящей инстанцией. В принципе, подобное уже было с Адамом и Евой: отсутствие покаяния после нарушения заповеди и самооправдание  ("жена, которую Ты мне дал" и "змей меня прельстил"). Вероятно, в данной ситуации нерадивому рабу следует пасть на колени и просить прощения, мол, да, я струсил и ничего не сделал, что должен был, но прости меня за это мое нерадение, прости… Однако лукавство и самомнение оказывается сильней. Конечно, значение труда и созидания по умножению талантов тоже имеет не последнее значение (талант ленивого раба отдается тому, кто те же таланты преумножил), но не всем дано быть успешными и творчески плодовитыми. В том числе — в духовной жизни. Ну так хотя бы тогда смочь признать это: что, Господи, да, я раб неключимый и по жизни остался у разбитого корыта и ничего Тебе не принес, кроме самого себя, своей души, своего черствого сердца, но я это смиренно осознаю и ничего из себя не воображаю, прими меня таким каков я есть — по великой Твоей милости…

 «На другой день, когда они вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было [собирания] смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его.»(Мар.11:12-13).

Некоторые толкователи говорят о том, что, когда данное растение имеет много листьев, это должно свидетельствовать о наличие плодов. Кому это интересно, могут выяснить подробности у ботаников. Однако — факт, что Христос пытается найти плоды там, где их на самом деле нет… То есть, какие-то предпосылки для  наличия плодов все же были: скорей всего, именно внешний вид, который — обманчив. Типа, виртуальная смоковница. Или — ситуация из разряда — «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2Тим.3:5). То, что смоковница в следствие слов Спасителя засыхает, по мнению толкователей, является чуть ли не единственным образом в Евангелии, где воочию является карающая сила Божия. Один западный философ в свое время, прочитав это место в Евангелии, вообще демонстративно перестал быть христианином, потому что факт проклятия Спасителем бесплодного растения  показался ему чрезмерным… Впрочем для слишком впечатлительных здесь есть простор для толкований: к примеру, образ смоковницы это еще и ветхий Израиль, который перестал духовно плодоносить… И все же, как говорится, из песни слов не выкинешь… Думается мне, что главное здесь нам предупреждение именно в том, что надо быть поосторожней с листьями: имеем мало достойных плодов? – ну, тогда и нечего особо из себя что-либо на тему о христианстве внешне "строить", изображать, казаться…

Господь грядет в Иерусалим «падшего Адама восставить». Но большинство окружающих Его в этот момент ждут совсем иного, а именно – земного царства мессии, точнее  – благоденствия в этом царстве, в том числе – земной (и в определенной степени –социальной) справедливости. При чем это желание имеет не какой-то исключительно меркантильный интерес, но и вполне религиозную жажду – своего рода, да, Царство Божие, но – в границах привычной земной реальности, «здесь и сейчас» «в одном флаконе». Подобного рода жажда потом где только не сказывается – и в идеологиях «Третьего Рима» и в коммунистических утопиях с гипотетическим «светлым будущем», ради наступления которого можно пожертвовать не только собой, но и – целыми поколениями… Об этом, впрочем, много уже сказано, поэтому особо распространяться не буду… Правда, думается и сама эта «жажда» земного царства  ныне тоже поизмельчала.  Теперь это уже должно быть не царство, а  — что называется — «фруктовый кефир». Только его и можно проповедовать. Только этому кефиру и будут кричать «Осанна!» Что-либо тверже – нельзя! – не политкорректно, понимашь…Так, почитав в сей праздничный день так называемую «френд-ленту», поймал себя на ощущении того, что во многом читаю некий набор вполне секулярных суждений о том, каким нам хотелось бы видеть христианство – типа, широким, всетерпимым, неконфликтным, вообще – удобным для многих… В частности, один из «миссионерских постов» был посвящен обсуждению весьма категорических суждений о. Димитрия Смирнова о недопустимости абортов в случаях, когда беременности наступила в результате изнасилований. Я вовсе не хочу здесь вступать в  саму эту дискуссию, поэтому не даю конкретных ссылок. Замечу только, что сам спор разгорелся на страницах носителей вполне секулярного мировоззрения. Восстание неверующих  против о. Димитрия вполне закономерно.  И то, что некоторые современные миссионеры это восстание поддерживают – тоже закономерно. Потому что современная миссия желает быть широкой.  Часто – шире самого христианства.  Нет, конечно, современное слово о Христе должно исходит из определенной мировоззренческий широты. Однако эта широта не должна приносить в жертву некоторые христианские императивы.  Не должна быть шире Самого Христа. Аборт, убийство — всегда зло. Если мы это зло будем поддерживать в угоду толерантности — то, что останется от евангельской нравственности? А ведь Христос, порой, весьма категоричен! Вот, к примеру, евангельское:  «но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, [тот] прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует»(Матф.19:9). Ужас какой! Тут даже не об абортах речь, а о том, что даже разводиться не позволительно! Как же эти слова использовать в деле миссии? Это оттолкнет от нашей проповеди массу, привыкшую блудить и прелюбодействовать! Не пора ли подредактировать Евангелие и сделать его более толерантным?

Весна.

И кто сказал, что безмятежна
Весна среди снегов апрельских
И будто заржавели жерла
Изящных "гаджетов"   армейских.

Могуч язык,  но стиль опасен,
Когда в прицеле мир подвижен,
И в ледяной истоме ясен
Вползает в сердце "мьюзик вижн".

И  видишь: явно  не хватило
Свинца, огня, небес, железа
И далеко не все могила
Вместила братски и безбрежно,

И не иссякло еще  время 
Нечеловеческой охоты,
И не настало воскресенье
Для грешной и святой  пехоты…

Но следом май грядет цветущий:
Шары,  полотнища,   портреты —
Все побеждает   вездесущий   
Огонь стартующей   ракеты.

Пейзаж как будто обновился,
И  крест неразличим  прицела,
И тем, кто только что родился,
До смерти —  никакого дела…

Благовещение есть начало самой евангельской истории, когда в лице Пресвятой Богородицы  человечество высказывает согласие на то, чтобы Бог стал человеком. Новый Завет является именно что радостной весть, извещением о победе над смертью и адом. Христос победил ад, как «шеол», как объективно существующую реальность, место куда как в темницу сходили души  всех живших на земле людей. Победил – тем, что Сам стал человеком, разделил с нами наши страдания, разделил с нами даже пребывание во аде, потому что сошел туда как простой человек,  и ад не смог вынести того, что приобрел Богочеловека — и разрушился  как темница. Уже две тысячи лет, как Христос  воскрес и победил смерть вообще, но теперь смерть должна быть побеждена в частном порядке, то есть ад должен быть разрушен внутри каждого человека.

Читать далее →

Один из друзей пишет: обильно цитируемое  "Патриотизм — последнее прибежище негодяя", взятое Л. Толстым у Сэмюэля Джонсона, дословно означает:
"не все пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нем еще живо чувство патриотизма"

Ну, про этот "исходник" я уже давно читал, но тут подумал, что все это все равно остается актуальным. Патриотизм  и до сей поры  под подозрением. Тогда как разной  степени разряженности либерализм все равно в моде. В особенности, когда патриотизм  упорно стараются отождествлять с разными там "дементорами", типа  приснопоминаемого общества "Память". То есть, последние  четверть века (если не больше) патриотизм дискредитировали как могли — в том числе  и созданием соответствующих патриотических организаций как они есть. Либерализм же остается на коне, потому что присвоил себе не просто имидж стремящегося к благородным идеалам свободы, но и постарался присвоить себе образ единственного способного  мыслить критически. Или — либерализм старается быть хоть в какой-то степени оппозиционным официозу — и одним этим уже привлекателен. Достаточно, кстати, посмотреть в том же православном сегменте ЖЖ — кто и что пользуется наибольшей популярностью, мы увидим, что это прежде всего страницы тех авторов, кто изо дня в день, как правило, выкладывает что-либо критическое и нелицеприятное о жизни Церкви, ее иерархии и т.д. и т.п. При чем, это обычно не есть довесок к некому положительному содержанию, это и есть  основное содержание. Да, "жало в плоть" тоже необходимо, горькие лекарства нужны для лечения серьезных заболеваний. Но лекарства не могут быть основным продуктом питания, на одних лекарствах — не проживешь, а скорее — отравишься…  Правда, фармацевтические компании могут думать иначе…

"Он хоть подлый, но подлинный".
(Венедикт Ерофеев. "Записные книжки")

Вообще все больше убеждаюсь, что подлость может быть действительно подлинной, настоящей, искренней. Даже — упоительной для человека. Мало того, в сознание ее носителя может быть даже как будто Христа ради… То есть, иному человеку кажется, что он борется, к примеру, за чистоту тех же церковных риз… И в какой-то момент перестает быть важным — правда то, за что ты борешься или — нет, со Христом ты или — уже нет…  Можно при этом хитрить,  врать,  обманывать, предавать тех, кто тебе доверился, — главное "борьба борьбы с борьбой", цель оправдывает средства… Хотя, какая именно цель? — "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал.5:22,23), — говорит апостол… Вот истинная цель…Но вот что-то пообщавшись с некоторыми современными борцами за якобы евангельскую правду, никакой любви, радости и  милосердия в них не замечаешь. Скорее, наоборот… Хотя, по внешности — стремление к правде вроде как искреннее, можно сказать — подлинное…

Интересное дело… Тут в разговоре о "вкусе и совести" неожиданно всплыла тема о семье и детях. Мол, бывает нечто, что делает дозволительным оставление семьи и детей… Нет, я решительно офигеваю, товарищи…(простите за вульгаризм)… Нет, конечно, в истории бывали, наверное, случаи, когда, действительно, Сам Христос требовал от святых (тех же апостолов) оставить все (даже и семью) и идти за Ним… А тут мне говорят: может, это сейчас как раз тот случай?.. Интересно какой тот? Типа, апостольский?.. Ну, я в своей иерейской практике перевидал много брошенных жен и детей… Не думаю, что в их числе был хоть один ребенок или хотя бы одна женщина действительно брошенные ради Христа… А их страдания и слезы можно было бы оправдать какой-либо высокой целью…  Не грех еще вспомнить Достоевского и его слова про слезинку ребенка (да — замученного, но — слезинку!)  А сколько  сейчас вообще страдающих детей , мы этого не представляем и слез их не видим…  да и не хотим… Они где-то все за стенами интернатов и детдомов… И вообще рассуждения там о  той же поэзии, ради которой достойны страдать те же дети,  — нравственно чудовищны, в то время как Христос — все-таки не чудовище…  Особенно безнравственны такого рода декларации  в стране и народе, где около миллиона брошенных детей.  И много ли мы знаем среди нас, христиан, людей, которые сирот усыновляют, утешают, собой при этом жертвуют?  Положим, я знаю, но — на общем фоне — их просто мало…

У Венедикта Ерофеева в «Записных книжках» есть такая фраза: «Что легче потерять: вкус или совесть?» Вопрос, действительно, интересный… А еще один поэт вчера в комментариях сказал: «Совесть и есть вкус. Этический. А противопоставлять этику и эстетику — просто не разбираться ни в том, ни в другом». Тоже неплохо сказано, спорить трудно. Однако, несколько ранее от этого же поэта приходилось слышать еще и такое утверждение, что, мол, искусство это одно, а обыденная жизнь – совсем другое и смешивать их не стоит. Ну, то есть — в одном случае не надо противопоставлять, а в другом – смешивать… Или как там еще: «взболтать, но – не смешивать», вот… На самом деле, думается, все в человеке (в творческом тоже) взаимосвязано. Если же человек считает себя христианином, то – его жизнь и есть попытка выявления в себе совести и подчинения последней самой жизни. Может ли при этом хромать вкус? Может ли при этом графоман быть совестливым?

Читать далее →