«Приходит в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему.

 Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что?

Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья.

Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно»

 (Мар.8:22-25).

Зачем Христос по отношению к слепцу совершает все эти действия, ведь из Евангелия же известно, что Он может исцелить одним словом и на расстоянии?  По всей видимости,  это нужно самому слепцу.  Вероятно, для него недостаточно, чтобы он исцелился вдруг, внезапно. Не исключено, что он мог бы решить, что исцелился сам по себе, без Христа.  Слепец должен прочувствовать, как по отношению к нему действует Спаситель и прозреть не сразу, но – в определенной постепенности. Так и жизнь в Церкви в большинстве случаев требует восприятия определенных действий (того же богослужения) и осуществляется не в одночасье, но — постепенно — нужно время и определенные усилия, чтобы начать прозревать духовно.

«Мы веруем также и в воскресение мертвых. Ибо будет, истинно будет воскресение мертвых. Говоря же о воскресении, мы разумеем воскресение тел. Ибо воскресение есть вторичное восстановление упавшего. Души же, будучи бессмертны, каким образом воскреснут? Ибо если смерть определяют, как разлучение души от тела, то воскресение есть, без сомнения, вторичное соединение души и тела и вторичное восстановление разрушившегося и павшего живого существа. Итак, то самое тело, которое истлевает и разрушается, восстанет нетленным. Ибо Тот, Кто в начале составил его из праха земли, может снова воскресить его, после того как оно, по определению Творца, разрушилось и возвратилось опять в землю, из которой взято». (Св. Иоанн Дамаскин.  Точное изложение православной веры).

           Возле умирающего в особенности можно ощутить, что наша вера это прежде всего вера в Христову победу над смертью и в грядущее воскресение. Иначе эта жизнь и это умирание никак не оправданы. Сегодня был свидетелем христианской смерти. У одного моего хорошего знакомого умерла  сорокалетняя жена, которая последний год страдала онкологическим заболеванием. Была красивая цветущая женщина – последний месяц  это был иссохший пожелтевший и почерневший человек. Мне довелось регулярно причащать ее последние месяцы, и для меня очевидно, что болезнь понудила ее к более глубокому настоящему покаянию, чем было ранее. А сегодня довелось причастить ее последний раз, почитать канон на исход души, Евангелие, стать свидетелем  ее кончины и, следом, совершить заупокойную литию. Осталось четверо детей.  Помяните, кто может, новопреставленную Людмилу.

           И опять же: перед лицом смерти и вечности ясно видишь — как, часто, мелки и глупы наши несогласия, раздоры и непонимание. И как – на самом деле – незыблемо христианство в своей изначальной победе над смертью и  в ожидании воскресения из мертвых. А что еще и кто может предложить иное  или лучшее смертному человеку?

Помню, когда меня рукополагали в 1996 году, в Москве было 500 священников. Теперь — 845, кажется. Как Вы думаете, за почти 14 лет прирост в 345 священников для Москвы это нормальная динамика? Это менее 25 священников в год.

Все больше убеждаюсь, что большинство народа (в том числе и верующего) рассматривают Церковь как некий объект или организацию для самих себя стороннюю, а не как свою духовную семью, не как возможность собственного богочеловеческого бытия. Организацию, к примеру, необходимую для обслуживания элементарных религиозных нужд. Или – объект таинственный,  «Terra Incognita», где не пойми что вообще происходит, но где все-таки можно поставить свечку. Ну, конечно, место, где можно получить определенную психофизическую разрядку (как говаривал один случайный знакомый «мне надо хотя бы раз в месяц под куполом минут пятнадцать постоять и легче делается»).  Да, чуть не забыл! – как объект обязательной критики («все не так ребята»), так оно и в самом деле многое не так, а уж косточек перемыть или поплясать на костях – сколько возможностей! (Чего только стоит теперешнее обсуждение последнего убийства священника в Подольске: типа, чисто бытовое, а не на религиозной почве, а он в свое время не хотел отпевать бесплатно  — вот, оно, якобы как аукнулось! – и т.д. и т.п.)

В общем такое ощущение, что нет восприятия Церкви как нашей общей судьбы – судьбы, простирающейся в вечность, а есть разбор несовершенств и претензий к организации, где лежат наши акции и которая эти акции плохо обслуживает, типа, прибыль маловата! А за всем этим на самом деле скрывается  элементарное физическое и нравственно тяжелое положение всего народа. Я и сам порой не в восторге от многих слов и дел современного священства, но – другого просто нет, священство тоже часть народа и с неба не падает.  Так, много правильного было сказано на прошедшем епархиальном собрании, но остается один очень серьезный вопрос:  а кого рукополагать в  новые храмы «шаговой доступности», а где взять тех же четыреста священников для военного духовенства? А кто будет преподавать «основы православной культуры» и по вполне современному учебнику Кураева? Наверное, это будет тогда вполне эффективно, когда Господь сотворит себе чад  или народ из камней? Тогда и у критиков нашей Церкви не будет полновесных аргументов, потому что уж такой-то народ будет во всем совершенен…  Боюсь все же, что такие чудеса от Бога в истории случаются не очень часто. И потому наш народ – таков, каков он есть, а Церковь такова, какова только и может быть со своей человеческой стороны, оставаясь со стороны Божией по-прежнему Христовой!

Человек  изначально был свободен, но из-за греха стал не свободен не «самовластен». Во  что на эту тему говорит преп. Симеон Новый Богослов:

 «Только в отношении к тому, что во власти нашей, для успеха к хотению прилагается труд, потому что в настоящей жизни ничто из того, что в нашей власти, не может быть совершаемо без труда; и в отношении к тому, что не в нашей власти, воля ограничивается одним пожеланием, а труд тщетен. (Можно пожелать не спать, но как ни трудись, не выдержать бессония)»

И — далее:

«Между людьми никого нет свободного и самовластного, кроме одного Христа, а Он потому таков, что есть Бог и человек. С того времени, как Адам стал рабом греха, все люди, до скончания века, рабы суть, кроме тех, которые освобождаемы бывают Христом, как написано: первый человек от земли, перстен, а далее: яков перстный, такови и перстнии. Вторый человек Господь с небесе; а потом: яков небесный, тацы же и небеснии (1Кор.15:47-48)».

           То есть, истинная свобода человека заключается только в обращении ко Христу, потому что иначе нет возможности совладать с самим собой:

 «Поелику таким образом только в желании нашем сохранилось самовластие наше, то нам надобно, во-первых, возжелать освобождения от рабства, потом взыскать освободителя нашего Христа, а когда найдем Его, припасть к стопам Его и испрашивать у Него себе свободы, ибо никого нет свободного, кроме Христа и свободника Христова».

http://www.pagez.ru/lsn/simeon/05.php

 Читаю «Церковный вестник» (№ 23 за этот год) и не верю своим глазам.  В статье (без подписи) «Борьба против прививок: позиция Церкви» приводится цитата из совместного заявления Совета и Общества православных врачей России, где, в частности, сказано следующее:  «при отсутствии альтернативы, применение вакцин, изготовленных с использованием диплоидных клеток человека, полученных из абортированных плодов, следует рассматривать как меньшее зло, чем инфекции, от которых эти вакцины защищают».

 В общем – приехали! Оказывается, использование людоедских практик с точки зрения православных (!) врачей меньшее зло, чем опасность инфекции.  Решительно, в таком случае я перестаю понимать, что такое «православные врачи» или что-либо еще в таком роде «православное». Где здесь  вообще тогда Евангелие, если для христиан допустимы и оправданы такого рода методы?

 «Горе тем, которые зло называют добром, и добро — злом, тьму почитают светом, и свет — тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое — горьким!»

 (Ис.5:20)

«Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?  как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?» (Лук.17:18)

Действительно, ведь это определенная загадка: почему девять прокаженных, очевидным образом исцеленных Господом, не вернулись поблагодарить Его? Тогда как это было совсем не пустяшное чудо исцеления, которое сделало недавних изгоев полноправными членами общества, можно сказать – вернуло их к нормальной жизни. Какие же такие могли найтись у них причины, чтобы не сказать Христу Спасителю  свое «спасибо»? Главная причина это, что называется, неблагодарность. Иначе говоря, вообще – такое состояние души, когда Бог не нужен, не смотря на всю очевидность Его существования.    Кстати, еще в Раю, стоило Адаму поступить своевольно, нарушив заповедь,  он сам начинает от Бога прятаться, вынуждая последнего искать свое творение:  «Адам, где ты?»  Свобода, данная человеку, такова, что может реализовываться человеком в способах прятать себя от Бога, хотя это и не на пользу человеку. В принципе, при этом, человек может находить  для себя массу отговорок и оправданий. К примеру, помню одну женщину, которая несколько лет назад невольно оказалась свидетелем явного чуда исцеляющей милости Божией. Ее реакция на это была такова: «Сейчас мне надо выдать замуж дочь, а потом я обязательно буду ходить в храм». Дочь замуж она благополучно выдала, но вот в храм пока никак ходить не начнет. Вероятно, нашлись и другие не маловажные дела. В общем,  неблагодарность, не желание славить Бога это, прежде всего, внутреннее состояние человека. Так же как и проблема ада тоже есть проблема вовсе не пространственно-временная, но – именно что состояния души.  Некоторые почему-то недоумевают о том,  как это, мол, любящий Бог может куда-то там (в тот же ад) отослать от Себя человека, поместить его в адские условия, мучить и т.д. Естественно, Богу это совершенно не свойственно: отсылать подальше, изобретать места и способы мучений…  Он, Бог, Сам смиренно ищет человека, вопрошая «Адам, где ты»? или, вот, как в этом евангельском эпизоде: «где же девять?  как они не возвратились воздать славу Богу?»

"Из мира уходит, «выветривается» великое, трагическое в главном и основном смысле этого слова. Так, de facto, бесшумно, при полном равнодушии исчез, растворился «ад», возможность гибели, а вместе с ним и спасение . Вошедшее в мир как «благовестие», как неслыханная весть о Царстве Божием, христианство постепенно превратилось в «духовное обслуживание», в – надо признаться малоудачную терапевтику».
Прот. Александр Шмеман «Дневники»

Вот это, думается мне, очень все точно. И – про «ад» и про «великое, трагическое». При том, что Шмемана уж никак нельзя упрекнуть в заскорузлом консерватизме. Некоторые современные сторонники либерального богословия любят подчеркивать, что Евангелие это прежде всего радостная весть и хватит, мол, народ адом пугать. Но потому ведь и радостная, что во Христе даруется нам освобождение от ада – и освобождение это «силою берется», а не в качестве сладкого подарка к Рождественской (сиречь новогодней елке). При том, что трагического вокруг хоть отбавляй. Одна "Хромая лошадь" чего стоит. Но это совсем не великое и, чаще всего, совсем не христианское.
А уж про «духовное обслуживание» — вообще отдельная тема. Боюсь, что очереди в сотни людей к известным духовникам в воскресные дни и большие праздники – прежде всего за этим самым «обслуживанием», за психологической разрядкой. «Великого, трагического» (христианского) в нашей жизни все-таки мало. Не скажу, что совсем нет (редкие экземпляры-христиане иногда все же попадаются), но вот, что называется, тенденция говорит сама за себя…

Из «Слов» преп. Симеона Нового Богослова:

«Люди для того и рождаются на свет, чтобы прославлять Бога, так как они суть мыслящие и разумные существа. Они одни из всех видимых тварей могут познавать, величать и благодарить Творца Бога. Рассматривая тварь, они дивятся Творцу и, познав Его величие, недомыслимое и беспредельное, поклоняются Ему, чтут Его и благоговеинствуют пред Ним, а при этом стараются жить во истине и правоте, как благоугодно Богу, представляя боговедение истинным свидетелем богоугодной жизни и благочестия, и наоборот, богоугодную жизнь и благочестие — свидетелями боговедения. Ибо кто имеет боговедение и знает Бога, тот без сомнения и почитает Его, и служит Ему, то есть верует и поклоняется Ему, яко Богу, и живет богоугодно; всякий же человек согрешаяй не виде Бога, ни позна Его, как говорит Иоанн Богослов (1Ин.3:6). И так есть воистину. Ибо кто знает Бога, естественно и почитает Его, и благоговеинствует пред Ним, а кто благоговеинствует пред Ним и боится Его, тот может ли забыться до того, чтоб позволить себе сделать что-либо неугодное Богу, когда знает, что Бог везде есть и все видит? Да уверится же всякий человек грешащий, что он не виде и ни позна Бога, и что если он умрет в этой тьме и в этом неведении, то воскреснет потом не для чего другого, как для вечного мучения, вечного потому, что там не будет более смерти, чтоб пресечь это мучение. Тот же, кто увидел и познал Бога, и чрез то не позволяет себе легкомысленно и бесстрашно вдаваться в грех и тем показывает, что он не только боится, но и любит Бога, такой человек, если проведши всю жизнь богоугодно, прейдет в другую с надеждою и чаянием воскресения мертвых, воскреснет к радости неизглаголанной, для которой одной и рождаются, и умирают люди. Рожденные для такой радости, если презрят ее и проведут жизнь во тьме и неведении Бога, по воскресении будут претерпевать двоякое мучение, и то поминая, что были рождены для неизглаголанной радости, и то, что презрели ее по легкомыслию и потеряли по своей вине».
http://www.pagez.ru/lsn/simeon/04.php